— Шеф, у Чингиза уже комм почти разрядился. Скоро фонарь погаснет, — расстроенно ныл Булка. — Может, назад пойдем? Там подмога уже дверь открыла. Наверное.

— Цыц, — сказал Иван. — Вон видишь, 33-й что-то опять чувствует, пошли за ним.

— Шеф, ну зачем?

— Сержант, отставить, — резко сказал капитан. А потом добавил: — Ты что, не понимаешь, где мы? Мы раскопали место, откуда эта погань лезет. Кто всю эту дрянь задумал. Я чую их.

— Если на нас этот «кто» нападет, то всё. Мы тут навсегда останемся. Нас никто и никогда не найдет.

— Вот уж не ожидал от тебя, Булка, что ты струсишь. Сам же всегда вперед ломишься, как оглашенный.

— Так это если бой. Это если я не задумываюсь. А как начинаю размышлять о метрах земли над нами. О том, как потом сто лет мои остатки тут в уголке будут лежать, а из моей головы банку сделают для полироли. Расстраиваюсь.

— Ну так давай с кем-нибудь подеремся, — вставил, усмехнувшись, Чингиз, — вон, впереди огонек. Пойдем отлупим пару ржавых придурков? Все дурные мысли и уйдут.

— Да ну тебя, — обиделся Булка.

Пёс, бежавший впереди, нырнул в очередной зал. Свернул и, прижимаясь к стене, устремился в самый темный угол. Единственным источником света в комнате был висящий на стене огромный телевизор, треть экрана которого закрывала большая черная трещина.

— А мы продолжаем нашу передачу «Час суда», — бодро заявил голос из динамиков. Несколько сидящих прямо на полу искличей завороженно смотрели на экран. Сзади, за ними, ползал совсем уже плохой робот. Он подбирал что-то с пола и засовывал себе в рот. Увидев зашедших, этот исклич испугался и шустро, на четвереньках отскочил в другой угол комнаты. Там он запрыгнул на подвешенного за шею робота, не подающего признаков жизни, и стал на нем раскачиваться.

— Если робот не отличил человека от станка, с которым работает, то он не нарушил первый закон робототехники! — заявил с телевизионного экрана исклич-адвокат.

— Неузнавание человеков не освобождает от ответственности! — возразил ему прокурор, сверкнув синими окулярами.

— Эй, малахольный, иди-ка сюда, — сказал Чингиз качающемуся на трупе искличу, — как тебя звать?

На дознавателя зашикали, чтобы он не мешал смотреть передачу, а убежавший робот спрыгнул и бочком, на четвереньках подполз поближе.

— Модест Карлович, — представился робот после того, как внимательно оглядел Чингиза. Потом поднялся на ноги и слегка поклонился. — Архитектор. Бывший архитектор.

— Великолепно, — хищно улыбнулся Чингиз, — а не подскажете ли нам, Модест Карлович, как нам выбраться из этого мрачного места наружу. Никак не можем найти выход.

— Зачем вам? — искренне удивился старый исклич, — Тут хорошо.

— Не сомневаюсь. Но всё-таки.

— Хм, это элементарно! Надо пойти вон туда, — робот указал на пустую стену, — потом повернуть налево, еще немного, а потом снова налево, и налево, и там будет лифт.

— Спасибо, любезный, только в этой стене прохода нет. Куда же нам идти?

— Нонсенс! — воскликнул Модест Карлович, и на четвереньках подполз к указанной стене. Ощупав ее манипуляторами, он озадаченно оглянулся на Чингиза. — Действительно. Очень странно. Вчера еще была. Или не вчера…

Робот задумался, поглядел наверх, потом вниз. Увидев там интересное, он снова начал копошиться на полу, что-то выбирая в мелком мусоре.

— Глухо, — разочарованно сказал Чингиз. На него опять зашикали искличи, сидящие у телевизора.

Иван внимательно рассматривал возившегося у его ног робота. Тот начал что-то тихо и бессвязно говорить. Внезапно у капитана слегка вздернулась бровь.

— Эй, как тебя, Модест, ты сказал «Тайга»? — спросил он. А потом продолжил, повысив голос, — Робот! Архитектор! Что ты там сейчас сказал про Тайгу! Повтори.

Робот вздрогнул и посмотрел на Ивана.

— Тайга? Тайга хорошая, — робот внезапно вскочил и вцепился грязными руками в рукав плаща Ивана. Булка и Чингиз дернулись помочь, но Иван остановил их жестом.

— Что Тайга? Расскажи нам.

— Тайга хорошая, — робот начал мусолить рукав плаща, размазывая по нему грязь. Иван чуть двинув рукой, вырвал одежду из манипуляторов сумасшедшего исклича.

— Брезгуешь? — продолжил Модест Карлович. — А вот она никогда не брезгует. Она всех нас спасла. И меня спасла. И Бахтыгуль спасла. Да, Бахтыгуль? — закричал робот в сторону следящих за телевизором. Оттуда раздались возмущенные вопли с просьбой «заткнуться уже наконец».

— А где Тайга?

— Тайга? Какая Тайга? — изумленно спросил Модест Карлович.

Чингиз достал из кобуры шокер.

— Подожди, — остановил его Иван. — Робот. Послушай меня. Нам надо попасть к Тайге. Она же хорошая?

— Хорошая.

— Покажешь ее?

— Я есть хочу, — плаксиво ответил старый робот.

— Есть что-нибудь перекусить? — спросил капитан напарников.

Чингиз пожал плечами, а Булка опустил голову вниз и засопел кулером.

— Давай сюда, — сказал большому роботу Иван. — Давай, не жадничай.

После непродолжительной паузы Булка протянул начальнику фляжку. Иван отвинтил и понюхал содержимое.

— Коньяк?

— Да, — напряженно сказал робот, — а может не будем тратить коньяк вот на это? — он указал тремя руками на гоняющегося за тараканом бывшего архитектора.

— Обе-е-е-д, — пропел Чингиз.

— Где? — оживился старый робот, снова подползая к Ивану.

— Вот, — капитан показал трофей старому искличу. — Модест Карлович, вы получите фляжку прекрасного коньяка, если отведете нас к Тайге. Прекрасная, питательная еда. Небось и не пробовали никогда?

— Отчего же?! — робот встал и подбоченился. — Едал. Были времена. Давайте сюда ваш коньяк.

— Сразу, как дойдем до Тайги.

— Жестокий мир, жестокие сердца. Впрочем, я согласен. Пойдемте, господа. Тут недалеко.

Когда они выходили из комнаты, вслед им раздался женский механический голос:

— Модя, далеко не уходи! Скоро начнется «Давай поискличимся!». Ты обещал со мной посмотреть!

Модест Карлович ничего не ответил, целенаправленно двигаясь вперед, в темноту.

***

Иван потерял счет поворотам, туннелям и подвалам. Как тут разбирался Модест Карлович, было решительно не понятно. Действительно, под городом, оказалось, существовал еще один, только подземный, город. Тут везде теплилась жизнь. Горели печки-буржуйки, стояли канистры с топливом. Старые сломанные роботы жались по углам, смотрели на проходящих настороженно или безразлично. 33-й, избегая взглядов, шарахался из одного темного угла в другой.