– Не обманывайте себя. Вы сами собственный демон, Элизабет. Вы можете винить в этом только себя. Когда совершаешь ошибки, рано или поздно придется за них заплатить. Иногда в жизни случается так, что приходится идти на уступки.

Он принялся есть, не обращая внимания ни на что вокруг. Официантка не замедлила принести ей стакан сока.

– Кстати, как там Дэвид?

– Какое это может иметь отношение к вам?

– Мне не безразлично все, что вас касается. Я хочу, чтобы вы были счастливы, Элизабет. Хочу, чтобы съемки проходили в самых лучших условиях, и это в ваших интересах так же, как и в моих.

– Почему вы не оставите меня в покое? Я сделала все, что вы мне сказали!

На губах мужчины снова появилась усмешка.

– Обстоятельства очень изменились. Вы и правда втянуты в скверную историю.

Вынув из-под стола большой конверт, он, не скрываясь, сунул ей прямо под нос.

– Что здесь? – с тревогой в голосе спросила она.

– Думаю, вы прекрасно знаете, что здесь. Вы умны, очень умны… Я это понял с первого раза, как встретился с вами. У вас нет ничего общего с ветреными девицами, которых обычно встречаешь в Голливуде. Давайте же, откройте конверт – и спокойней, пожалуйста.

Элизабет не пошевелилась и на короткое мгновение закрыла глаза. Шум голосов в ресторане казался ей таким далеким, будто отделенный ватной стенкой. Она хотела быть сильной, но ей не удавалось даже притвориться. Она очень хорошо знала, что за этим сейчас последует. Сценарий написан заранее. Она откроет этот конверт, найдет там то, чего так опасалась, а затем согласится на то, что от нее ждут.

На все, без исключения.

– Верно: это похоже на угрозу.

– Похоже? Да вы издеваетесь! Это просто реплика из «Крестного отца». Когда я слышал, как вы перечитываете эту фразу, у меня было полное впечатление, что передо мной дон Корлеоне.

Хэтэуэй обмахнулся фотографией как веером. Мы находились в его офисе на Ван-Найс, разморенные той же жарой, что и в первый раз, когда я сюда пришел. Не желая присаживаться, я ходил взад и вперед по кабинету, стараясь не слишком удаляться от вентилятора.

– Итак, вы говорите, что у вас ничего не украли?

– Совсем ничего. Не взяли даже Баскию.

– Чего?

– Картину, которая висит на стене в гостиной.

– Мазня, которая похожа на детский рисунок?

– По крайней мере, вас это не оставило равнодушным. К вашему сведению, эта мазня стоит небольшого состояния.

– И вы даже не провели сигнализацию в своей хибаре?

– Видите ли, я еще меньший материалист, чем вы думаете. Можете этому не верить, но типы, которые вломились ко мне, хотели напугать, ничего больше. Как с тем силуэтом перед окном…

Детектив напряженно выпрямился в своем кресле. У меня мурашки побежали по спине.

– Какой силуэт?

– Без сомнения, мне следовало бы рассказать вам об этом раньше… Три дня назад кто-то шатался на улице перед моим домом и, похоже, наблюдал. Когда я вышел, он исчез. Я почти уверен, что за мной следили.

– Черт! Что вы творите, Бадина?! Я думал, что мы с вами команда.

– Мы и так команда.

– И вы позволяете себе выкидывать такие штуки! Я-то с вами честен с самого начала.

– Если бы я вам об этом сказал, что бы это изменило? Мне не хотелось, чтобы вы об этом беспокоились.

– Вы меня за кого принимаете, за мальчика-неженку? Вы еще на свет не родились, когда я рисковал своей шкурой, патрулируя улицы в этом проклятом городе!

С этими словами он поднял покалеченную руку.

– Вы уже находились лицом к лицу с субъектом, который угрожает вам оружием?

– Нет, конечно! Не надо проповедей, я знаю, что мне следовало вам об этом рассказать.

Хэтэуэй успокоился и принялся размышлять:

– Итак, за вами кто-то наблюдал. Вы сумели разглядеть его лицо?

– Нет. Единственное, что могу с уверенностью сказать: это был мужчина.

– Молодой? Старый?

– Без понятия. Я бы сказал, скорее молодой.

– Когда вы садились в свою таратайку, у вас было впечатление, что за вами следят?

– Как вы понимаете, я с тех пор постоянно настороже. Нет, ничего особенного я не заметил.

– Но вы не можете исключить возможность, что вы… точнее, что мы еще под наблюдением?

– Нет.

Наш разговор был прерван приходом в комнату Глории, его секретарши. Еще раньше, придя в агентство, я был удивлен ее возрастом: моложе меня. Мне показалось смешным само предположение, что эти двое могут состоять в близких отношениях. Глория принесла два стакана газированной воды и поставила их на письменный стол.

– Прошу!

– А покрепче у тебя ничего нет? – спросил Хэтэуэй, подмигнув ей.

Не отвечая, она пожала плечами и повернулась ко мне.

– В этой комнате еще пахнет табаком. Он курит, когда находится здесь с вами?

– Вы курите, Хэтэуэй? Вот не знал.

С возмущенным видом она резко развернулась.

– Вы, мужчины, все из одного теста. Вам просто невозможно доверять. Даже не надейся, что я буду изображать сестру милосердия, когда ты в один прекрасный день схватишь рак легких.

Я подождал, когда она выйдет, чтобы подразнить детектива.

– Глория прекрасная женщина.

– Ну да!

– Ей хватает храбрости выносить вас целый день. Скажите, это просто ваша секретарша или вас связывает нечто большее?

– Куда вы лезете, Бадина? Вам не кажется, что у нас на повестке дня более срочные дела?

Он встряхнул головой, будто для того, чтобы прогнать неприятную мысль, а затем постучал пальцем по лежащей на столе фотографии.

– В конце концов, это, может быть, хороший знак…

– Это как, хороший?

– Поразмышляйте пару секунд. Этот силуэт, это вторжение к вам – явные доказательства, что мы движемся в правильном направлении. Кое-кому очень не хочется, чтобы дело снова было открыто. Что же, хотят получить от нас на орехи – огребут по полной программе. Мы не собираемся останавливаться посреди переправы, верно?

– Отлично сказано!

– У вас нет желания заявить в полицию?

– Чего ради? У меня ничего не украли, и вы думаете, я приду к ним и буду подробно излагать нашу теорию заговора? Спасибо, мне этого уже с Эбби хватило.

– По крайней мере, они могли бы снять отпечатки пальцев.

– Думаете, субъекты, которые заявились ко мне, настолько глупые, что преподнесли мне свои отпечатки на блюдце с голубой каемочкой? В любом случае я больше не доверяю вашим приятелям.