— Нет, — буркнула я, — и нечего так на меня смотреть.

— Как?

— Так! Раздевающе!

Руслан засмеялся.

— Карин, ну а как я еще должен смотреть, если с тебя капает вода, и на ковре уже лужица? Вот все мои мысли только и о том, чтобы ты поскорее сняла с себя мокрую одежду, пока мне тут окончательно потоп не устроила.

— Телепортируй меня домой и все.

— Нет уж, у меня от такого твоего появления душевная травма, я временно разучился. И, кстати, я смутно догадываюсь, что дверной замок до утра заклинило, так что придется тебе остаться у меня. — Руслан мученически вздохнул.

— И не стыдно тебе так нагло пользоваться ситуацией? — возмутилась я.

— А тебе не стыдно было ко мне в ванную телепортироваться? — Он усмехнулся и примирительно добавил: — Да ладно тебе, нечего обиженно сопеть. Пойдем, в сухое переоденешься, пока мой ковер окончательно не заквакал.

Возражать я не стала. Да и домой не особо хотелось. Откуда ни возьмись, вдруг появилась смутная уверенность, что недолго нам с Русланом осталось быть вместе. И раз так, то лучше время не терять.

Его рубашка сошла мне за коротенькое платье, сам он был в одних шортах. Мы сидели на кухне и пили горячий чай. И, несмотря на то, что так лопухнулась с этой злосчастной телепортацией, чувствовала я себя очень уютно и даже умиротворенно.

— Удивился, когда я появилась?

— Мягко говоря, да. — Руслан улыбнулся. — Слушай, ты, когда в следующий раз мне что-либо так доказывать соберешься, хоть заранее предупреди, а. Я, конечно, люблю сюрпризы и очень даже не против совместного душа с нравящейся мне девушкой, но уж никак не ожидал, что ты такое устроишь.

— Потому что я — высоконравственная зануда? — не удержалась я.

Руслан засмеялся.

— Нет, потому что ты — высоконравственная жадина, которая ну никак не хочет порадовать меня целым талисманом.

— Ты все-таки неисправим! — Я тоже засмеялась.

— Это плохо? — лукаво улыбнулся он.

— Наверное, нет. Я к тебе такому уже привыкла, — ответила я и, поддавшись приступу откровенности, добавила: — Знаешь, когда эта заварушка с Девятиликим закончится, мне, наверное, какое-то время даже будет тебя не хватать.

— Да я вроде бы исчезать и не собираюсь. — Руслан смотрел на меня так внимательно, что мне даже не по себе стало.

— Понятное дело, что ты не исчезнешь. Я про то, что так общаться, как сейчас, мы уже не будем.

Я очень хотела, чтобы он возразил. Не знаю, почему, но до безумия желала услышать что-нибудь вроде «ну что ты, Карин, ничего не изменится». Но Руслан традиционно не оправдал моих ожиданий.

— Ну да, ты права, — невозмутимо согласился он, — так, как сейчас, уж точно не будет.

Что и требовалось доказать… Но я постаралась не показать своего расстройства. В конце концов, у нас еще оставался сегодняшний вечер, да и завтрашний вальс тоже никто не отменял. Ну а потом будь что будет.

На следующий день уроки в школе были отменены в честь юбилея. Вечером намечался концерт, где нам предстояло выступать. И по стечению обстоятельств тогда же выпадал Миг Равновесия в Бедьиме. Со временем у нас получалось совсем впритык, чтобы потом еще добраться до второго Столба, но мы с Русланом рассчитывали успеть все.

Актовый зал был забит до отказа. И лишь перед сценой оставалась пустая площадка, специально отведенная под вальс. Весь учительский состав восседал за длинным судейским столом. Сан Саныч откровенно зевал, директриса беспрестанно поправляла очки, остальные трещали друг с другом без умолку. Одна наша Наталья Андреевна в жутком волнении бегала между одиннадцатиклассниками. Причем насчет нашего класса она явно переживала больше всего, ведь на уроках мы особого рвения не проявляли, а о наших каждодневных репетициях она не знала. И вообще никто не знал, кроме уборщиц и Саныча, который ключи от малого актового зала нам по блату доставал. Однажды он даже посмотрел репетицию. Раскритиковал все в пух и прах. Заявил, что только песня хорошая, а остальное никуда не годится. Просто не в духе Саныча было кого-то хвалить.

Вся наша параллель красовалась в танцевальных костюмах. На нас косились с непониманием, «ашки» в открытую злорадствовали. Они, кстати, раздобыли где-то фраки и настоящие бальные платья. Так что противник явно готовился основательно нас размазать. Даже прозвучало пару тупых шуточек про вальс коммунистов. Видимо, на такие мысли натолкнул красный цвет одежды моих одноклассников. И только мы с Русланом должны были на их фоне выделяться. Он был в черных брюках и рубашке из собственного гардероба. Я же коварно воспользовалась отсутствием родителей и взяла мамино свадебное платье. Шелковое, без распространенных сейчас кружев, кринолина и вышивки, оно оказалось мне впору. Хотя Машка Литвинова недовольно и попыхтела, что для главной роли я могла бы найти и что-нибудь пограндиозней, чем простое белое струящееся платье до пола, с рукавами-фонариками и атласной лентой под грудью. Зато Юрец сказал, что я в нем похожа на ангела. Но меня в любом случае мало волновали чужие мнения. Имело значение мнение только одного человека но, я, естественно, у него не спросила. Да и Руслан ведь не видел меня в этом платье, мы всегда репетировали в повседневной одежде. И теперь я жутко боялась, что ему не понравлюсь. Хотя какая, по сути, разница? Я и сама не могла понять, почему из-за такой ерунды переживаю.

По результатам жеребьевки мы выступали последними.

— Блин, что-то я уже не уверена в нашей победе, — расстроенно пробормотала Рита, когда мы переодевались в подсобке актового зала во время выступления «Г» класса.

Моя блондинистая подружка в красном платье была просто прехорошенькая. Не зря Виталька Самойленко, с которым Рита была в паре, на перекуре одной из репетиций взвыл, что хочет с ней играть главные роли. Но Руслан тогда глянул на него так, что Виталька едва не проглотил свои слова вместе с сигаретой.

— Я так волнуюсь, — меня даже немного потряхивало, — что могу просто посреди зала грохнуться в обморок.

— Постарайся дотерпеть до финала и тогда уже терять сознание, — Рита хихикнула, — хотя ты и так очень натурально на руках у Руслана умираешь. Правда, сейчас-то вам целоваться придется, — она бросила на меня хитрый взгляд, словно ждала, что я в ужасе схвачусь за сердце.

Я не стала ничего отвечать. Врать не хотелось, а правду говорить уж тем более. Предстоящий поцелуй не давал мне покоя все это время. Именно из-за него я и волновалась. Тут никакой страх перед публичным выступлением даже в сравнение не шел.

Вчера, когда я у Руслана ночевала, мы впервые эту тему затронули.

— Слушай, а если мы в итоге спалим все там к чертовой бабушке? — запоздало спохватилась я.

— Не спалим, — заверил он. — Я могу это пламя контролировать, так что актовый зал в пепелище не превратится, не бойся.

— Но, может, все же лучше не рисковать?