– Держи, эту не трогали.

Не прошло и пяти минут, как перед Олькевичем стояла другая порция рулета, а вместе с ней новая бутылка водки. Оба милиционера удивленно посмотрели на официанта. Тот извиняюще улыбнулся и объяснил:

– Такие времена, каждый может ошибиться, ни у кого на лбу не написано «порядочный человек», правда, пан старший лейтенант?

г. Познань, 16:15

Шел проливной дождь. Накрапывавший с утра дождик превратился в настоящий ливень. По обеим сторонам улицы Опольской в познанском микрорайоне Дембец вода ручьями стекала по разбитой тротуарной плитке, а в выбоинах образовались большие лужи. Старый, не ремонтированный много лет тротуар помнил еще начало Второй мировой войны, когда немецкие строители построили на Опольской ряды бараков. Они стали временным жильем для поляков, выселенных из лучших районов Познани, и для рабочих познанских заводов, выпускавших продукцию на нужды немецкой военной машины.

После войны временные бараки тоже пригодились. В них селились люди, приезжавшие в Познань из деревень на работу на автомобильном и вагоноремонтном заводах. Но большинство из них не чувствовало привязанности к своим социалистическим заводам. Их больше интересовала возможность быстро заработать. Бараки превратились в пристанище для безработных. Неудивительно, что власти города не слишком о них заботились. Не ремонтированные десятилетиями строения разрушались на глазах, а все вокруг производило впечатление большой помойки. Район пользовался в городе дурной славой, ни один приличный познанец без необходимости здесь не появлялся.

«Полонез» невыразительного цвета ехал по Опольской, разбрызгивая воду из огромных луж. Автомобиль остановился у третьей двери барака на нечетной стороне улицы. Рядом стояли двое подростков. В руке у каждого была бутылка пива «Познанского». Они были несовершеннолетними, но ни один из них даже не пытался спрятать бутылку. Наоборот, увидев мужчину, выходившего из автомобиля, один из них демонстративно приложил бутылку к губам и сделал большой глоток. Высокий блондин посмотрел на подростков, закрыл на ключ дверцу со стороны водителя, а потом, несмотря на дождь, обошел вокруг автомобиля, проверяя по очереди все дверцы. В таком месте меры предосторожности были необходимостью, невнимательному водителю можно было не сомневаться, что его автомобиль сразу выпотрошат.

Милиционер быстро пробежал расстояние от «Полонеза» до двери барака и остановился возле подростков. Посмотрев на того, что был ростом повыше, он медленно вытащил из кармана плаща пачку «Мальборо», вынул одну сигарету и прикурил от переделанной одноразовой зажигалки.

– Колодейчик Мариан живет справа или слева? – спросил он как бы между прочим, кивнув головой на темный коридор, ведущий к двум квартирам.

– А кому какое дело? – хмыкнул высокий.

– Вот именно, – поддержал его низкий подросток.

Мартинковский посмотрел на пачку сигарет в руке и, как будто не услышав невежливого ответа на свой вопрос, протянул ее в сторону подростков. Оба охотно воспользовались предложением. Фред поднес им зажигалку, а потом спросил еще раз:

– Так где живет Колодейчик?

Высокий, наверное, решил, что импортные сигареты говорят об уровне человека, потому что указал рукой на дверь слева:

– Это его квартира, но контакта с ним нет. Он с утра лежит пьяный. Устроил себе праздник, потому что на него неожиданно свалились деньги.

– Обычно он выпивает одну или две бутылки, но сегодня здесь было настоящее застолье, с водкой и закуской, – добавил низкий. – Собутыльники уже ушли, а он остался лежать.

– На вахте в общежитии можно так много заработать? – удивился Мартинковский.

– Да сколько он может заработать? Как кот наплакал. Он только несколько раз в месяц туда ходит, кто бы стал держать такого синяка. Он не работает постоянно, иногда вместо сестры, Маевской из Лазаря. Когда она не может, тогда он дежурит ночью вместо нее.

Это Мартинковский уже знал. Около 12:00 он пришел в Городской комиссариат к старшему лейтенанту Вальчаку, занимавшемуся расследованием убийства в общежитии. Старший лейтенант как раз допрашивал вахтершу, Маевскую Изабеллу, дежурившую ночью в «Иовите». Сразу было видно, что женщина что-то скрывает. Она не могла вспомнить ни одной детали, касающейся этой ночи. Она утверждала, что легла спать, и никто посторонний не приходил в общежитие. Лишь на втором часу допроса, когда у Вальчака сдали нервы и он стал ей угрожать, что ее могут обвинить в соучастии в убийстве, Маевская расплакалась и призналась, что этой ночью ей нужно было остаться дома, поэтому она договорилась, что вместо нее будет дежурить брат. Она нечасто так делала, уверяла Маевская, только в исключительных случаях, а заведующая общежитием не возражала. Она назвала адрес брата, проживающего в бараке на Опольской. Показания внесли в протокол, Маевская пошла домой, а Мартинковский решил, что сам навестит Колодейчика.

Он постучал в обшарпанную дверь. Никто не ответил, поэтому он дернул ручку. Дверь открылась. В нос ударил характерный запах притона, смесь паров алкоголя, сигарет «Популярных» и мочи.

Комната выглядела как все такие места, которых Мартинковский много повидал за годы работы. На кухонном столе стояли пустые бутылки и грязные стаканы с остатками недопитого алкоголя, заполненная окурками стеклянная пепельница, несколько банок из-под щецинского паприкаша и сельди в масле. На разложенном диване, накрытый серым от старости и грязи пледом, лежал человек. Из-под пледа торчали большие грязные ступни.

Мартинковский подошел к лежавшему, наклонился и отшатнулся с отвращением. Кислый запах блевотины не способствовал более близкому контакту с хозяином квартиры. Милиционер осмотрелся вокруг и быстро нашел то, что искал. Под железным умывальником стояло грязное эмалированное ведро. Он набрал в него воды, вернулся к спящему мужчине и вылил содержимое на его голову.

– Что такое? – крикнул вырванный из глубокого сна вахтер Колодейчик.

– Это всего лишь я, – сказал Мартинковский, присаживаясь напротив кровати на низком табурете. – Гражданская милиция, у меня к вам дело.

Колодейчик отряхнулся как собака после купания и неохотно посмотрел на непрошеного гостя.

– Гражданин начальник, – начал он неуверенно, постепенно приходя в сознание. – Если это по поводу драки на Вроцлавской, меня там не было. Круликовский Антоний уже давал показания по этому делу, а я вообще ни при чем. Когда произошла драка с участием Мокраса Валентина, приземлившегося лицом на асфальт, я был в другом месте, так что я не мог его удержать, даже если бы хотел, а когда я выходил из дома, он уже лежал и ничего не говорил. Я не знаю, как это случилось, что он выпал в окно, потому что меня там не было, я был на работе. Это могут подтвердить несколько человек с высшим образованием.

– Мне все равно, что было на Вроцлавской, – сказал Фред. – Меня как раз интересует работа, а точнее ночь с 9 на 10 марта, то есть с воскресенья