Дела у «Калькуттской линии» с самого начала шли неважно, и вины Франца в том не было. Сперва все казалось радужным: компания «Ханса», которая курсировала из Бремена в Индию, согласилась на выгодное предложение, которое регулировало конкуренцию. По этому соглашению, от каждой компании должно было отплывать по одному суду в неделю. Но в Англии начались забастовки рабочих, которые то утихали, то вспыхивали, словно пламя, и рабочих Гамбурга тоже охватил этот пожар. Речь уже шла о совместной забастовке на первое мая. Чертовы американцы, с их чертовыми идеями! Франц сердито фыркнул.

Строительство кораблей снова пришлось отложить. Они едва ли смогли с выгодой использовать время зимних перевозок в этом году. Иного выхода, кроме как расторгнуть договор с «Ханса» вопреки совету отца, Франц не видел. Да, это усилит конкуренцию, но теперь они смогут заходить не в один, а в несколько индийских портов. Заполнять трюмы судов станет проще.

Франц снова вздохнул и подозвал секретаршу.

– Я должен подготовить отчет, – сказал он, и она стала записывать под диктовку:

«Мы глубоко сожалеем о том, что в результате неоднократных перерывов в работе сдача шести недостроенных пароходов была существенно отложена. Первый завершенный пароход, «Барота», построенный судостроительной компанией в Глазго, перешел в нашу собственность одиннадцатого февраля.

К концу месяца судно было отправлено в Калькутту полностью зафрахтованное и на текущий момент уже прибыло на место. Второе судно, построенное на верфи Л. Олькерта, совершит пробный рейс пятого марта и также отправится в Калькутту четырнадцатого числа».

Франц сделал паузу – секретарь с трудом поспевала за его скоростью диктовки, он говорил очень быстро. Что ж, на этом хорошие новости заканчивались.

«К сожалению, последние рейсы были убыточными, причиной этого неудовлетворительного результата стала совокупность факторов. Из-за неоднократных забастовок рабочих компания смогла совершить только шесть рейсов, в итоге прибыль от выгодных фрахтовых тарифов, преобладавших в начале года, значительно снизилась. Кроме того, более подорожание угля и рост зарплат оказали негативное влияние на операционные расходы, в то время как мы понесли убытки из-за неблагоприятной ситуации на рынке грузоперевозок, особенно это сказалось на торговле с Востоком.

– …мы понесли убытки… – бормотала секретарша, и Франц закатил глаза.

– Тише, мне нужно сосредоточиться!

Она извинилась, но Францу было плевать – он продолжил диктовать. Как секретарь ушла готовить надиктованный отчет, он некоторое время стоял у окна, сцепив руки за спиной, и смотрел на гавань. Подготовка отчета наиболее ярко высветила проблемы.

Положение предприятия было шатким, и, конечно же, Олькерт был недоволен. Но они все еще пытались занять свою нишу. Франц делал все возможное! И никто не спешил ему помочь – только требовали внимания, нагружали лишними заботами и бесполезными предложениями.

Пусть он и не хотел этого признавать, но болезнь отца случилась очень не вовремя. Торговля с британскими колониями еще не достигла масштабов торговли с Америкой. И кораблям их компании приходилось заходить в английские порты для пополнения запасов. Франц сделал глоток кофе и понял, что тот совершенно остыл. Скривившись от отвращения, он все же выпил еще – потому что ему захотелось еще немного постоять у окна.

Решение разорвать договоренность с «Хансой» было правильным. Слишком часто им приходилось покидать порт, не заполнив и половину трюма, а каждый такой рейс – это дополнительные убытки. Не для Франца, конечно. Его собственный груз был надежно размещен на тех кораблях, которые строились на верфи Олькерта. В трюм были встроены дополнительные полости для того, чтобы защитить опиум от посторонних глаз. Франц также специально посетил Англию, чтобы оснастить тамошние суда похожей конструкцией. Но все это окажется бесполезным, если «Калькуттская линия» разорится. Даже сейчас, когда они заходили в несколько индийских портов, заполнить трюмы удавалось не всегда. Бизнес всегда был сопряжен с рисками: корабль мог затонуть, урожай – испортиться, рабочие устраивали забастовки, повсюду вспыхивали войны… Да и конкуренция с английскими судовладельцами вызывала головную боль.

Франц вздохнул и потер виски. Внезапно он вспомнил о Кае. Сейчас они проводить время вместе лишь изредка. Розвита постоянно крутилась рядом. Она засела в его доме, словно кровососущий клещ, только и ждала, когда он придет из судоходной конторы, чтобы наброситься на него с рассказом о своих скучных буднях или сплетнями о подругах. Но даже в этой тьме был лучик света: Франц уже придумал, каким образом они с Каем могли бы проводить время вместе. И в его плане болезнь отца сыграла ему на руку.

Ему нужно снять квартиру здесь, в городе, Франц уже обсудил это с родителями. Небольшую, достаточно двух комнат и кухни. Сейчас он работал за двоих, не всегда успевая вернуться домой к обеду. Будь у него квартира, он мог бы отдохнуть в ней во время обеденного перерыва, не возвращаясь в Белвью. Если ему случится задержаться в конторе допоздна, то он сможет оставаться в квартире на ночь. Конечно же, ему понадобится помощник.

При мысли о том, что он сможет проводить время с Каем без помех, на душе становилось тепло и уютно. Ему больше не нужно будет волноваться, что кто-то застанет их.

Франц смотрел на Эльбу, на скопление барж и пароходов, и размышлял, есть ли в мире место, где таким, как он и Кай, не приходилось бы бояться и скрываться. Нет, конечно, сама мысль была нелепой. Нигде в мире им не быть в безопасности. Они – ошибка, Богу противны такие, как они. Двое мужчин не должны любить друг друга. Ах, если бы он только знал, как это изменить! Франц бы все отдал, только бы стать нормальным. Тогда он бы мог быть по-настоящему счастливым.

Франц фыркнул, взгляд, застывший в отражении, стал жестким. Счастье. Он даже не знал, что это за чувство. Разумом он понимал, что таких, как он, следует презирать, смотреть на них свысока и обходить стороной. Такие, как он, не достойны понимания. Он и сам себя не понимал.

Жаль, что он не мог измениться, хотя, видит Бог, он пытался. К сожалению, у него ничего не вышло. Единственное, что оставалось – принять и жить с этим дальше. Квартира – это мера, которая позволит ему облегчить себе задачe. Полный решимости, он позвал секретаря:

– Кэти, войдите на минуту. У меня есть для вас поручение.

– Дом просто великолепен, Эмма. Ты должна гордиться собой! – Марта и Изабель с восхищением обошли нижний этаж женского дома, любуясь обстановкой.

Эмма кивнула с улыбкой. Она была горда, по-другому и не скажешь, но и силы ее были на пределе.