острые камни, тот дернулся несколько раз и неподвижно застыл, глядя в чужое низкое северное небо мертвыми раскосыми глазами. Зельдович тем временем приподнялся и, мотая ушибленной головой, пытался осмыслить случившееся. Сообразив, что к чему, потянулся к кобуре револьвера, закрепленной на подпоясывающем нелепое пальто ремне, но подоспевший Оро осторожно отвел его руку, достал из кобуры револьвер и тихо сказал: — Ты плохо стреляешь, я хорошо стреляю. Лучше живой бурундук, чем дохлая собака.

Ильин наконец поднялся на ноги и, морщась от боли, сказал подошедшему Ивану:

— Я правильно рассчитал, что стрелять они не будут. Надо срочно предупредить… Остальные устроили засаду в том месте, где мы хотели переходить реку.

Их появление на биваке мгновенно подняло на ноги весь отряд. Первым, гордо водрузив за спину свой трофей — большое зверовое ружье, шел орочон, ведя, как лошадь на поводу, спеленатого арканом огромного рыжебородого мужика. Следом шел Иван Рудых, взвалив на плечо категорически отказавшегося идти Зельдовича, тоже крепко связанного по рукам и ногам. Замыкал процессию прихрамывающий Ильин. Щеку его наискось пересекала кровавая царапина.

— В ружье! Тревога! В ружье! — проходя мимо толпившихся казаков, громко и строго повторял хорунжий и, остановившись перед командиром отряда, осторожно опустил на землю своего пленника.

— Ого, какие у нас интересные гости, — без тени улыбки сказал подошедший ротмистр, разглядев лицо Зельдовича. — Давненько, давненько мы с вами не видались Яков Романович. Интересно будет побеседовать на тему, как вы оказались в местах столь отдаленных от бурных революционных событий?

Иван Рудых тем временем что-то оживленно рассказывал командиру отряда, показывая рукой в направлении уже недалеких гор Акитканского хребта.

— Мне будет не менее интересно узнать, почему ротмистр Воскобойников, вместо того чтобы преследовать врагов царя и отечества, путешествует по таежным дебрям. Не подались ли вы в золотоискатели, Николай Александрович? — подхватив иронический тон ротмистра и выдавив из себя улыбку, проскрипел Зельдович, пытаясь пошевелить затекшими связанными руками.

— Развязать! — приказал ротмистр стоявшему поблизости казаку, и пока тот возился с узлами, внимательно прислушивался к тому, что рассказывал Рудых командиру отряда.

— В золотоискатели, говорите? — снова повернулся он к развязанному наконец Зельдовичу. — Почему бы нет? Такой самородочек, как вы, Зельдович, дорогого стоит. Надеюсь, вы хорошо понимаете, что арестованы за вооруженное нападение на военный конвой. За это вы, безусловно, должны отправиться под суд, но тащить вас за собой в неизвестность и трудности нам не имеет ни малейшего смысла. У нас каждый сухарь на счету, а забота о вашей охране, боюсь, будет непосильна для усталых и очень озлобленных на ваших товарищей казаков. Мы уже потеряли двоих. Такое не прощается. Сорветесь где-нибудь в расщелину, завязнете в болоте, утонете при переправе… Да мало ли еще что. Советую оценить ситуацию как можно реалистичнее. Времени у нас в обрез. Вы отвечаете всего на два вопроса. Кто ваш человек в нашем отряде и кто из Горного департамента санкционировал доставку груза по столь необычному маршруту?

— Вы слишком преувеличиваете мою роль в происходящих событиях, господин ротмистр, — нашел наконец силы насмешливо улыбнуться Зельдович. — Я всего-навсего рядовой исполнитель решений комитета и знаю, поверьте, не намного больше вашего. Смерти я не боюсь. В нашей борьбе каждый из нас готов к ней как к неизбежности. Можете меня расстрелять, можете утопить — выбирайте сами, что сподручнее вашим палачам. Больше я вам не скажу ни слова.

— Зачем такие крайности? — побледнев от едва сдерживаемого гнева, тихо сказал ротмистр. — Одно ваше присутствие в шайке говорит о многом. Круг ваших друзей в департаменте известен. Он весьма невелик, так что вычислим без труда. О засаде, благодаря опять-таки вам, мы предупреждены, за что особая благодарность. А ваш шпион вряд ли сейчас надеется на героическое молчание свалявшего дурака соратника и наверняка постарается исчезнуть в самое ближайшее время. Ну, что я говорил, — добавил он, увидев верхового, отделившегося от группы казаков и погнавшего коня сначала по отмели, а потом свернувшего к устью впадавшего в реку ручья, очевидно, намереваясь по песчаной косе уйти за ближайший поворот берега. Иван Рудых сорвал с плеча винтовку и торопливо прицелился. Чей-то выстрел опередил его. Всадник сник к шее коня и стал медленно сползать с седла. Обученный конь остановился и, осторожно переступая ногами, мотал головой, стараясь освободиться от натянувшихся поводьев, которые еще крепко держал свалившийся на землю предатель. Несколько казаков побежали к убитому.

— Кто? — спросил ротмистр опустившего ружье хорунжего.

— Вахмистр Вальков, — ответил тот и зло сплюнул в сторону. — Виноват, ваше благородие. Были у меня насчет его сомненья, верить не хотелось. Казак, а заразы не уберегся.

— Я спрашиваю, кто стрелял? — В голосе ротмистра звучало неприкрытое раздражение.

— Моя стрелял, — отозвался из группы расступившихся казаков орочон Оро. — Хороший винтовка, — ласково погладил он свой недавний трофей. — Думал, казаки стрелять будут, лошадь убьют. Зачем лошадь убивать? Идти долго, кушать надо будет.

— Неудачный у нас с вами сегодня день, господин ротмистр, — снова ухмыльнулся Зельдович.

— У вас — да, — резко повернулся к нему ротмистр. — Почему у меня?

— Не у вас лично, у всех. Отряд окружен, силы нападающих значительно превосходят ваши весьма ограниченные возможности. Кроме того, у нас цель, а у казачков ваших что? Присяга? Смешно. Присягать надо будущему, а не прошлому. Вы были обречены с самого начала.

— Хороните себя, Зельдович, нас еще хоронить рано. Вы, кажется, что-то хотели сказать? — спросил ротмистр подошедшего Ильина.

— Мне тут кое-что пришло в голову, — обратился Ильин не к ротмистру, а к командиру отряда. — Сверху я разглядел то, что мы могли не заметить. Прошли бы рядом и не разглядели.

Мысли подъесаула были заняты предстоящим столкновением с бандой, и он поначалу без внимания отнесся к словам Ильина.

— О чем вы? — небрежно переспросил он.

Ильин раскрыл планшет.

— Мы планировали свернуть в горы с того берега. На месте единственно возможной здесь переправы. Поэтому они нас там ждут.

— Все это нам известно, — перебил ротмистр. — Что вы предлагаете? Что вы там наверху разглядели?

— Вот здесь… — Ильин показал пальцем на планшете. — Буквально в полуверсте распадок. Ручей в нем, видимо, пересох, мы бы прошли мимо, не заметив: скальное обнажение, нагромождение камней, завалы плавника — первобытный хаос. Но сверху хорошо видно, что распадок поворачивает