— Ну, будь по-твоему, — сказалБаязет. — Я поеду с вами сегодня же.

Спустившись с возвышения, султан взял внукапод руку и удалился с ним из тронного зала.

Поначалу султан думал погостить во дворцеЛунного света с неделю, но в самом конце этого срока Сарина, которой за девятьмесяцев до этого наконец удалось зачать ребенка, родила крепкого мальчугана. Спозволения гордого деда младенца назвали Баязетом, и султан по этому случаюрешил задержаться у младшего сыча.

Однажды Селим повстречался с отцом, когда тотвыходил из покоев новой кадины сына:

— Пойдем погуляем в саду, отец. Я хочупоговорить с тобой, а там нас никто не сможет подслушать.

— Что беспокоит тебя, сын мой?

— Я хотел посоветоваться насчет Сулейманаи тех его братьев, которым уже больше шести. По нашим законам, как наследникитвоего престола, они должны переехать в столицу под султанскую опеку. Я думаю,нам стоит решить этот вопрос до твоего возвращения в Константинополь.

Баязет оглянулся по сторонам. Под тенистымидеревьями сидели три кадины Селима. Возле них возились шесть внуков Баязета, итут же играли внучки Хале и Гузель. Бас-кадина Сайра качала люльку со своейдевятимесячной дочерью Нилюфер. И хотя султану очень хотелось бы видеть старшихвнуков возле себя, он прекрасно осознавал всю степень риска, которому ониподвергнутся, переехав жить в столицу.

— Нет, — проговорил он, — онине поедут в Константинополь. Султанская опека придумана не зря, и это оченьразумная вещь, но я вижу, что здесь твои дети счастливы и здоровы. Они живут налоне природы и словно повторяют образ существования наших предков, которыекочевали по азиатским степям. Чем дальше они будут находиться от города, тем болеесильными и крепкими мужчинами вырастут. С помощью всемогущего Аллаха я надеюсьеще долго править империей и не собираюсь в ближайшие годы уступать трон своимпреемникам. Так что давай подождем, пока твои сыновья еще подрастут, а потом,может быть, вернемся к этому вопросу.

— Прости, что противоречу тебе, отец.Твои слова исполнены душевной щедрости и великодушия, но наши обычаи требуют,чтобы Сулейман, Мухаммед, Омар и Казим покинули отчий дом. Что скажут люди,если этого не произойдет? Вся критика обрушится на тебя за твою же доброту, а яне могу допустить этого.

Баязет пристально взглянул на сына. Этотразговор был чем-то вроде игры между ними. Селим, естественно, не хотелотпускать своих сыновей в Константинополь, и султану это было хорошо видно. Простопринц лишний раз хотел доказать отцу свою преданность. Поэтому Баязет сказал,прокашлявшись:

— Люди могут говорить, что я старыйсентиментальный болван и что годы подточили мой разум. Пожалуйста. Но никто непосмеет сказать, что я уже не султан. Согласно нашим законампрестолонаследования, твои сыновья получат преимущество перед любыми сыновьямиэтого дурака Ахмеда, если, конечно, у него родится хоть один сын. В любомслучае пороки, которым вовсю предается этот развратник, разрушают его здоровье,и я не думаю, что он будет сидеть на троне долго. Если вообще когда-нибудь нанего сядет.

Таким образом, между тобой и троном фактическистоит только принц Коркут. Пока это никому не известно, но я скажу тебе посекрету, сын мой, что он никогда не будет править империей. Коркут не хочетвзваливать на себя такую ответственность. Итак, ты. Селим, однажды станешьсултаном и поднимешься на трон, который по праву принадлежал твоему старшемубрату Мустафс. Ты будешь сильным правителем, я знаю. А после тебя султаном станетСулейман, который, возможно, добьется на этом поприще еще большего. Живя придворе, он не будет знать той свободы, какую имеет здесь.

Юноша затоскует, и это подточит его силы, чегомы не можем допустить. Поэтому я хочу, чтобы он остался во дворце Лунногосвета, и это — мое последнее слово.

Селим упал на колени перед отцом и, склонивголову, коснулся лбом султанского сапога;

— Я твой вечный и преданный раб, мойгосподин. И я люблю тебя всем сердцем. Спасибо.

Слезы навернулись на глаза Баязету. Быстро смахнувих рукавом, он заставил сына подняться. С минуту они молча смотрели друг надруга. Затем султан проговорил;

— Не Ахмед, а ты должен бы быть моимнаследником. С этими словами он резко развернулся и ушел в дом, оставивошарашенного этим признанием Селима в одиночестве.

Спустя несколько дней султан Баязет неохотнопопрощался с младшим сыном и всем его семейством и тронулся в путь. Дела звалив столицу. Едва он вернулся в Константинополь, как к нему тут же пробиласьБесма.

— Как тебе понравилось во дворце Лунногосвета, мой господин? — спросила она, удобно устроившись на низкомдиванчике. — Ты задержался там дольше, чем предполагал поначалу, и мыуспели соскучиться по тебе.

— Я прекрасно провел время.

— Как принц Селим? Как его родные?

— Все в порядке. У него родился еще одинсын, пока я был там, и его назвали в мою честь Баязетом. Бесма скрежетнулазубами:

— А старшему уже девять, не так ли?Султан утвердительно кивнул.

— По-моему, уже все сроки прошли, как они кое-кто из его братьев должны были поступить под султанскую опеку. Когда намждать их приезда?

— Можешь не ждать вообще. Я не разрешилСелиму присылать их сюда. Пусть живут в Крыму. Там воздух чище.

— Что?! — Бесма вспорхнула с диванаи стала нервно расхаживать по комнате. — Ты с ума сошел? Они же наследники!Их необходимо перевезти сюда и не спускать с них глаз! Ахмеда нужно защитить!

— От четырех мальчишек? Скорее онинуждаются в защите!

— Что ты хочешь этим сказать, мойгосподин? Они нуждаются в защите? От кого?

— Не будем об этом, — буркнул султан.

— Что?! — взвизгнула Бесма.

— То, что слышала. И не смей кричать наменя, женщина. Пока что я еще султан здесь, а ты моя раба. Не забывайся! Иначемне придется освежить твою память при помощи нескольких хороших плетей!

Но Бесма не унималась:

— Ты что, думаешь, что я что-то сделаю сэтими детьми?! За кого ты меня принимаешь? Я женщина в конце концов и мать,которая подарила тебе наследника!

— Я прекрасно знаю, кто ты такая, —холодно ответил Баязет. — А наследника мне подарила Киюзем. Его звалиМустафа, и, если ты еще помнишь, в возрасте двух с половиной лет он умер.Причем поговаривали, что ты отравила его!

— Бред безумной женщины! Киюземповредилась рассудком после гибели своего первенца.

— Это был не бред, а серьезное обвинение.И прозвучало оно со стороны отнюдь не сумасшедшей, а просто убитой горемженщины. И мне известно, что обвинение имело под собой основания. Знай, чтоКиюзем никогда не была безумной, равно как и ее дети никогда не былиумалишенными.