Лицо его прямо засияло от счастья, когда он убрал пистолет от своего подбородка и, наставив его на Гришу, не сводившего с меня глаз, выстрелил.

Пистолет звонко щелкнул, но… Ничего более. Ни-че-го.

Мда… Сразу видно, что бойцом волк не был иначе, прежде чем стрелять, он бы проверил наличие обоймы, а не только снял предохранитель, как какая-то обезьяна, которая могла похвастаться только одним фокусом.

Гриша ожил и залился громким смехом. Коппель же в недоумении посмотрел сначала на пистолет, а потом на Богдана. У последнего в руках был другой пистолет и два точных выстрела поставили ювелира на колени.

– Знаешь ли ты, мой дорогой Маргус, – начала я, немного переждав плаксивый вой Коппеля, – что ты не пользуешься особой популярностью у своих наемных работников? Тех еще трудяг, скажу тебе, услуги которых… – Я призадумалась. – Ну, скажем так: недооценены.

Богдан убрал пистолет за пояс и достал из кармана маленький ключик от серебряных наручников, которыми были скованы за спиной Гришины руки. Алеша в это время уже вспарывал когтями веревки на его ногах.

– А знаешь ли ты, что у них есть семьи? – продолжила я. – Не у всех, конечно, но у многих, а о семье нужно заботиться и, в первую очередь, финансово, ведь цены сейчас… – Я покачала головой. – Ого-го, короче! Но ты забыл, Маргус, что это такое: семья, любовь, забота, преданность.

– У меня была семья! – брызгая слюной, завизжал Коппель, с ненавистью глядя на меня. – Была, но…

– Но ее убили из-за меня, – скучающим тоном перебила я. – Да, да! Ты уже говорил, что во всем виновата я, но знаешь, что? Мне вообще-то на это насрать! Открою тебе один маленький секрет, Маргус. – Я подошла ближе. – В этой истории я буду доброй феей и позабочусь, чтобы ты воссоединился со своими близкими и даже со своей невестой Дианой. Помнишь ее? Только это… – Я драматично опустила уголки губ в знак сожаления. – Прости, пожалуйста, что ваше воссоединение произойдет не так быстро, как бы тебе хотелось. Фея-то я добрая, но, к сожалению…

Я посмотрела на Гришу: серебряные наручники оставили ужасающие следы на его запястьях, а пальцы на руках оказались переломанными. Особенно на левой, на которой из мизинца и безымянного пальцев выглядывали кости, не имевшие возможности из-за смещения и серебра срастись.

– К сожалению, – продолжила я, отстранившись и вернув взгляд на Коппеля, – я еще и злопамятная и, как оказалось, мстительная.

Гриша хотел идти сам, но не смог, поэтому Алеша поддерживал его и хотел уже повести к выходу, но Гриша едва выдавил глухое "Нет" и потянул ко мне руку, отказываясь уходить без меня.

Я тут же схватилась за нее и пристроилась к нему с другой от Алеши стороны. Я хотела убить Коппеля. Очень. И всю дорогу сюда представляла, как буду рвать его когтями, а то и зубами за все то, через что он заставил меня пройти, но… Но, оказавшись здесь, увидев его и увидев, в каком состоянии находился Гриша, я перестала испытывать необходимость свести счеты лично.

Коппель сдохнет. И сдохнет в муках, но мое время и мои силы начиная с этой секунды больше не будут тратиться на него. Он теперь прошлое. Часть истории, которая уйдет в землю либо будет унесена ветром, а я предпочитала смотреть только в будущее.

– Сделай с ним все тоже самое, – сказала я Богдану, кивнув на затравленно смотревшего на меня Коппеля, только начинавшего понимать, что забытая всеми военная база действительно станет его могилой. – Но не убивай. Оставь здесь, а здание просто подожги.

Услышав это, Коппель с неразборчивым бормотанием начал ковырять пулевые отверстия, чтобы вытащить серебряные пули, мешавшие ему сбежать, наверное.

Надо же… Он все еще надеялся спастись от меня и от огня, не знавшего пощады.

Жестоко, знаю, но это начала не я, а простого выстрела в голову мне будет мало. В конце концов, огонь выбрал Ангелов, а я, как его вдова, всего лишь доводила его замысел до конца.

– Когда закончишь, – продолжила я, – набери меня. У меня есть для тебя и твоих парней работа с очень выгодными условиями.

Богдан кивнул, и мы с Алешей потихоньку повели Гришу к выходу. На улице нас уже ждал вертолет, и Серый лучше меня помог Алеше посадить Гришу в кабину.

Долго сидеть Гриша не смог и я, устроившись прямо на полу, уложила его голову себе на колени. Я хотела обнимать его и целовать, но боялась сделать ему больно, поэтому просто молча перебирала пальцами его местами слипшиеся от крови волосы, ни на секунду не отпуская его взгляд, но веки так и норовили опуститься, и я все больше боялась, что нашла его слишком поздно.

Серый гнал вертолет на максимальной скорости, а Алеша, перекрикивая шум полета, ругался с кем-то из больницы, в которую позвонил, как только мы взлетели.

– Ребята, вы не поняли, кто просит! – прокричал он своим фирменным тоном, не терпящим возражений. – И просит вежливо!

Разогнав пациентов и их посетителей, вертолет сел прямо во двор больницы, где нас уже ждала бригада медиков.

Гришу забрали, но меня, не взирая на мои вопли и даже угрозы, не пустили вместе с ним в отделение реанимации, и я в истерике билась в руках удерживавшего меня от глупостей Алеши.

– Так надо! – успокаивал он. – Ты бы только мешала! Там ему помогут! Ты же этого хочешь?

С горем пополам я вникла в его доводы и обессилено повисла на брате, смирившись с тем, что мне оставалось только ждать.

Тридцать один час и сорок три минуты проливного дождя и критического состояния.

Двадцать шесть часов и тридцать семь минут последождевой серости и стабильно тяжелого состояния.

Пятнадцать часов и двадцать одна минута равномерного бип-бип-бип и слабого приоткрытия потрескавшихся губ, в которые я осторожно вливала воду, собирая своими губами каждую пролитую на колючий от щетины подбородок капельку.

Четыре часа и сорок шесть минут переменчивых ветров и первый осознанный проблеск в темном космосе, удивительно сверкавшем на, наконец-то, выглянувшем из-за туч солнце, теплыми лучами заливавшем палату.

– Привет… – слабым подсевшим голосом произнес Гриша, фокусируя на мне еще немного размытый взгляд.

– Привет! – ответила я, нежно поглаживая его заросшую колючей щетиной щеку.

– Какие… новости? – шутливо спросил Гриша.

За то время, что он балансировал между жизнью и смертью, я сдала в больнице кровь на анализ и получила результат, который, в общем-то, и так знала, и которым теперь могла смело поделиться с ним.

– Я беременна, – прошептала я.

– Правда? – Взгляд Гриши стал яснее.

– Правда. Ты снова это сделал, – укорила я с улыбкой.

Гриша накрыл мою руку на его лице своей шершавой и, сдвинув ее к губам, поцеловал.

– Как хорошо… – прошептал он. – Назовешь в мою честь?

– Назову, – пообещала я.