— Вдруг погибнешь?

— А меня не трожет, не переживай.

Арсений призвал на помощь всё самообладание, чтобы не измениться в лице. Старик определённо знал больше, чем пытался показать изначально. Нужно разговорить его. Но как, чтобы не замкнулся?

— Отец, тебя как зовут-то?

— Игнат Борисыч по документам был когда-то.

— Арсений. Хочу разобраться, что творится тут. Может, видел чего? — Арс вытащил из барсетки кошелёк и отсчитал несколько купюр. — Не подачка, Игнат Борисыч, сразу говорю. За помощь плачу. У меня тут друг погиб. — Ложь, смешанная с правдой, вырвалась легко, плавно, — сказалась многолетняя практика в журналистике. — Привёз после ремонта остатки, но даже выгрузить не успел.

Игнат с сомнением посмотрел на протянутые деньги, но побороть соблазн не смог. Выхватив купюры, спрятал их за пазуху.

— Мне и говорить неча толком, но коли вычленить из слов моих сумеешь нужное — супротив не пойду. А на счёт друга твоего… Знавал я таких. Говно на лопате привозят, бутылки бьют, а чего получше выглядит, так себе присваивают.

— Не спорю, могло быть такое. Но это же свалка. Из неё, по сути, и не воруют. Если вещь намеренно выбросили, она становится бесхозной.

— Это у людей так считается. А людского тут ничё и нет больше, всё другому принадлежит.

— Почему же тебя тогда не трогает?

— Потому что я, Арсений, еду беру токмо, да прямо тут и ем, никуда не ношу. Такое не воспрещается.

— Игнат Борисыч, ты извиняй, но я загадки с детства не мастак разгадывать. Ты про кого говоришь? Хозяин местный какой-то нашёлся?

— Можно и так сказать, — уклончиво ответил старик и скосил глаза на свалку.

Арс проследил за его взглядом и вздрогнул. На секунду показалось, что гора зашевелилась: приподнялись жестяные банки, вздулась коробка из-под молока, съехал вниз колченогий табурет.

«Это игра сознания, не ведись», — приказал себе Арс, доставая сигареты, и сунул одну меж губ. Вторую протянул старику.

— Будешь?

— Раз угощаешь, противиться нет толку.

Они помолчали немного, наслаждаясь вкусом табака. Арс пытался найти способ разговорить старика, но в голове, как назло, мелькали только образы двигающихся предметов. От злости на расшалившуюся фантазию он швырнул бычок под ноги. Старик чересчур проворно для своего возраста нагнулся и подобрал окурок.

— Ты того не делай больше. Не любит, когда сор повсюду кидают. Только рядышком ложить надобно. — В доказательство слов Игнат аккуратно разместил свой и Арса окурки поверх банановой кожуры.

Арс стиснул челюсти. Он был готов поклясться: бычки, секунду назад лежащие на виду, втянулись внутрь горы. И почти сразу в самых недрах свалки что-то задребезжало, словно довольно заурчала исполинских размеров кошка.

«Чертовщина. Кам бы увидел — сказал, что шайтаны путают».

Игнат Борисыч заметил, как изменилось выражение лица Арса, и усмехнулся в усы:

— Не трясись. Благодарит так.

— Кто? Кто, отец?

— Неведомо мне, — Игнат вздохнул и запахнул полы пальто. — Но забавы ради зла не причинит, вот те крест! Не надобно дразнить токмо и правила нарушать.

— Что он делает с теми, кого считает… ворами?

— Наказывает, что ж ещё. Как ведь на самом деле — живи по чести, бога почитай и заповеди его, и не видать тогда печалей. Но все мы грешники, а истину прячем за личинами. За то и страдаем. Надо бы закрыть тут всё, чтоб не случилось беды — тем боле, что новое место есть, дальше по дороге, во-о-он там, — Игнат неопределённо махнул рукой в сторону, — и по уму устроено. Так что помяни друга, свечку поставь за упокой да живи дальше.

Арсений не мог признаться, что им движет не горе или жажда мести. Всё, чего он хотел — переспорить собственные убеждения о невозможности существования иных измерений. Увидеть вживую нечто, выходящее за границы страниц мистического журнала, выпускаемого тиражом в пять тысяч экземпляров. Нечто, дарующее славу и деньги. Позволяющее остаться в памяти людей не как неудачник, проигравший гонку за успехом, а как человек, запустивший новый виток изучения мира.

Ради этого Арсений был готов на всё. Даже на игру со смертью.

Наблюдая, как старик радуется найденному сгнившему яблоку, Арс отошёл в сторону и набрал номер Камиля.

Друг ответил после первого же гудка и сразу перешёл к делу:

— Ну что, как там со статьёй? Готова?

— Собираю её как пазл. Короче, тут местный бомж рассказывает небылицы. У меня идейка есть одна, но надо, чтоб ты пообещал кое-что.

По воцарившейся тишине Арсений понял, что Кам потерял дар речи.

— Ты тут?

— Я-то тут, а вот ты какого хрена попёрся туда?! Я просил статью, Арс, а не шкурой своей рисковать!

— Вымой рот с мылом, грешник, — Арс подмигнул прислушивающемуся к разговору старику — тот уже доел фрукт и теперь ощупывал колесо велосипеда. — Давай так: если я через час не объявлюсь, значит, поезжай на свалку и ищи мой телефон. Там будет покруче, чем статья.

— Ты себя слышишь вообще? Нечего не трогай и вали как можно скоре…

Арсений сбросил вызов, не дослушав предостережение друга. Тому не понять, каково это — биться в закрытые двери лбом, раз за разом наблюдая, как сбываются чужие мечты.

Он выдохнул раз-другой, прикурил, чтобы успокоиться и собраться с силами, включил видеосъёмку и засунул телефон в нагрудный карман, оставив так, чтобы на виду осталась только линза камеры. Не сомневаясь больше, приглядел подходящую вещь — им оказался треснутый посередине стол — и потянул на себя. Гора завибрировала, застонала, с неохотой отдавая свою часть.

А затем приподнялась над землёй. Сначала Арс решил, что ему померещилось, но тут на глаза попались изогнутые под острым углом столбики из банок и опоясывающих их металлических прутьев. Гора медленно передвигала ими, и от грохота дрожала почва. Эхо разлеталось высоко в небо, ударялось о стволы могучих сосен и словно молотом стучало по голове. То, что выглядело как сваленный в кучу мусор, оказалась неведомой тварью, неподвластной ни одному закону природы и не упомянутой ни в одном мифе. Чем-то особенным, чего Арс так хотел увидеть, а теперь молился, чтобы забыть.

«Лапы, Господи, это чьи-то… лапы. И их… — Взгляд метался от одного столбика к другому. — Одна, две… Восемь. Восемь лап. Как у паука. Паук… Тела герметично завёрнуты в пакет… Господи, спаси и помилуй».

Арс пошатнулся. От увиденного скрутило живот, а на лбу выступила холодная испарина. Единственное, в чём он нуждался в этот момент — сделать шаг. Один шаг, который отделял его от реальности. Сейчас жизнь виделась великим даром, а слава, достижения, деньги — мусором, который стоило утилизировать при помощи экологичной технологии на