— Мы с прибрежной равнины поднимаемся сейчас в Иудейские горы. Этой дороге уже три тысячи лет. Она ведёт из Яффо в Иерусалим. Раньше паломники добирались туда несколько дней. Мы только что проехали каменные строения. Помните? Они были справа. Там располагался когда-то постоялый двор, — сказал Виктор, уверенно ведший машину.

— Необычный пейзаж, — заметил Леонид Семёнович. — Небогатый, но за сердце берёт.

— Папа, всё, что ты видишь, не просто так растёт. Здесь каждое деревце посажено. Посадка деревьев — еврейский национальный вид спорта. Территорию Израиля легко различить, если смотреть на неё сверху, из космоса. Оттуда хорошо видна зелёная полоса нашей страны и желтая каменистая полоса Иудеи и Самарии, где живут преимущественно наши двоюродные братья. И так до Иорданской долины. По ту сторону Иордана такой же пейзаж, — рассказывал Виктор.

— И как они растут на камнях? — спросила Елизавета Осиповна.

— Наверное, это ещё одно здешнее чудо, — усмехнулся Виктор.

Машина выехала из ущелья и теперь двигалась по широкому возвышению. Отсюда с правой стороны открывался захватывающий вид на гребни покрытых лесом невысоких гор, а с левой на ответвлении дороги показалось большое приземистое здание, на крыше и вокруг которого, как грибы после дождя, красовалось множество антенн.

— Витя, что это за сооружение?

— Наш Голливуд, папа. Там кино и телестудии. А вот на перекрёстке перед ним видите строение?

— Да, — ответил Илюша.

— Это кафе «Элвис». История его такова. После войны за независимость в сорок девятом году сюда в кибуц из Соединённых Штатов приехал Элвис Пресли, который знал о своих еврейских корнях. В этом кафе он работал официантом, исполнял на гитаре свои песни и великолепно играл в шахматы, на деньги, чтобы оплатить дорогу домой. А игре на гитаре его учил пожилой кибуцник. Через месяца три он вернулся в Америку и начал выступать в той манере, которой научился здесь.

— Молодец, парень. Оказывается, в основе его славы еврейские гены и эта страна, — резюмировал Леонид Семёнович.

Дорога после спуска пошла опять наверх, и, проехав под мостом, они оказались на гребне, откуда открывался вид на дома на вершине горы.

— Вот и Иерусалим, — сдержано произнёс Виктор.

— Ого, какой вид! — воскликнула Елизавета Осиповна.

Машина стремительно спустилась в широкую долину. Внизу дорога сделала крутой вираж и поползла по северо-западному склону горы. Через пять минут они оказались на перекрёстке, остановленные красным сигналом светофора.

— Видите на уступе надпись «Сады Сахарова»? Это Сионистский форум разбил здесь парк на скале в честь Андрея Дмитриевича Сахарова. Натан Щаранский был его соратником по борьбе за еврейскую эмиграцию.

«Субару» въехала в город и покатила по улицам. Илюша с любопытством смотрел по сторонам. Иерусалим не был похож ни на один из виденных им когда-то городов. Все здания, облицованные светло-золотистыми плитками, сияли на солнце, а обилие зелени вызвало удивление — здесь, в каменистых горах, деревья росли, будто питаясь какими-то таинственными соками.

— Я не представлял себе, что Иерусалим такой зелёный.

— Тут к каждому дереву проложена трубка для капельного орошения, — пояснил Виктор. — Иначе бы они не привились. Это израильская технология.

Ему понравились высотные здания, нависшие слева, и красивый парк справа от дороги, над которым виднелась крыша похожего на древнегреческий храм здания кнессета с большим бело-голубым флагом. Наконец начался длинный подъём, и Илюша увидел множество новых домов, обступивших с обеих сторон широкие улицы.

— Район называется Гило, — пояснил Виктор. — Я вам здесь снял две квартиры одну недалеко от другой. Вначале подъедем к дому Миры. Они выехали раньше нас и, наверное, уже добрались.

Во дворе Илья увидел такси, стоящее у одного из подъездов, и жену с сыном на руках. Виктор остановил машину рядом с микроавтобусом.

— Спасибо, друг, — поблагодарил он водителя.

— Это моя работа, приятель, — ответил тот. — Но я получил удовольствие. Приятно ехать в такой интеллигентной кампании.

Илюша подошёл к Мире и взял Давида на руки.

— Привет, сынок, как доехал? — спросил он.

— Хорошо, — ответил тот. — А куда мы приехали?

— В Иерусалим, дорогой мой. Теперь мы будем жить в этом доме.

— Ладно, папа.

— Вот и прекрасно, — сказал Илюша и опустил ребёнка на асфальт.

Он пожал руку Борису Ефремовичу, кивнул Инне Яковлевне и, подхватив два тяжёлых чемодана, пошёл вслед за Виктором. Арендованная братом квартира находилась на втором этаже четырёхэтажного дома. Лифта в нём не было. Илюша поднялся по лестнице и вошёл в настежь открытую дверь, рядом с которой стоял мужчина лет пятидесяти.

— Познакомься, Илья, это Ави — хозяин квартиры.

— Шалом, Ави, — сказал Илюша и в этот момент осознал, что в первый раз после прибытия произнёс слова на иврите.

— Шалом, Илиягу, — ответил мужчина, добродушно улыбаясь. — Брухим ха-байим, добро пожаловать, ках русим лимду оти ледабэр[1].

Ави засмеялся и ещё раз крепко пожал ему руку. Илюша подошёл к окну — внизу в долине между горами и на холмах простирался во всю ширь до центра города Иерусалим.

— Ого, какой вид! Мира, посмотри!

— Потрясающе! Спасибо, Витя.

Мира подошла к нему и поцеловала его в щеку.

— Мне просто повезло. Сейчас, из-за массовой алии[2] стало трудно найти квартиру, да и цены на них поднялись. Ничего не поделаешь, на рынке стоимость товара определяется соотношением спроса и предложения, — объяснил Виктор.

Когда внесли все вещи, Илюша сказал Мире, что отвезёт родителей и бабушку и скоро вернётся. Дом действительно находился недалеко, на соседней улице. Они взяли чемоданы и лифтом поднялись на третий этаж. Виктор открыл ключом дверь, и они вошли в полупустую квартиру.

— Папа, здесь есть холодильник, стиральная машина и газовая двухкомфорочная плитка. В вашей спальне есть большая кровать и шкаф. Кровать для бабушки мне дали мои друзья из поселения, я её установил. Остальную мебель купим со вторых рук. Есть много объявлений в газетах. Начнём жизнь с чистого листа.

— Хорошо, сынок, но не в этом проблема. Она в отсутствии денег.

— Скоро получите корзину абсорбции. Деньги на мебель и на съём квартиры тоже дают. Важно начать учить язык. В этом районе, я узнавал, есть ульпан, так здесь называют школу для изучения иврита.

— Ну и прекрасно, — сказала Елизавета Осиповна. — Мама, как ты себя чувствуешь?

— Немного устала, пойду прилечь, — ответила Гольда. — Если бы только мои папа и мама знали, что их мечта сбылась, и я увидела святую землю.

— Бабушка, они это знают, поверь мне. Ведь душа бессмертна, — уверенно произнёс Виктор и поправил левой рукой вязаную кипу.

— Ох, Витенька, как бы я была рада, — вздохнула Гольда и побрела к себе в комнату.

— Так, Илюша, у меня для