— Не волнуйтесь, отсюда идёт автобус. Он проходит недалеко от вас. Через минут сорок будете в Гило. Остановка тут недалеко. Пойдёмте, я провожу и попрошу водителя сказать вам, когда выходить.

Они вышли из дома в палисадник, оттуда через калитку на улицу и двинулись вслед за Виктором.

— Илюша, ты сегодня собери вещи и хорошенько выспись. Завтра сядешь в автобус до центральной автобусной станции, там купишь билет на четырёхсотый до Тель-Авива. В киоске купишь карту города, она тебе очень пригодится. Оттуда автобусом доберёшься до улицы Бен Иегуда. Гостиница находится возле набережной. Желаю тебе победы. Мира знает?

— Да. Она уверена в успехе больше, чем я.

— Она права. Как мы мыслим, так и жизнь складывается. Запомни, брат.

Это один из принципов нашей веры.

Подошёл автобус, и они попрощались. Виктор что-то сказал водителю на иврите и стоял у дороги, пока большая зелёная машина не скрылась за поворотом.

3

На улице Бен Иегуда Илюша вышел из автобуса и развернул карту Тель-Авива, по совету Виктора купленную в газетном киоске на центральной автобусной станции. В руках у него был тяжеловатый кожаный чемодан, с которым не один раз отправлялся в концертные туры. Он быстро сориентировался по карте, направился к ближнему перекрёстку, повернул на улицу Трумпельдор и сразу увидел многоэтажное серое здание гостиницы «Метрополитен».

Илюша зашёл под навес, миновал широкую стеклянную дверь и оказался в просторном вестибюле, освещённом свисающими с высокого потолка шарообразными белыми лампами. Он направился к стойке, за которой стояла симпатичная молодая женщина, и предъявил полученные вчера от Леи бумаги. Служащая, имя которой он прочёл на целлулоидной карточке, прикреплённой к карманчику пиджака, посмотрела в его паспорт и улыбнулась.

— Так ты только позавчера приехал? Мазаль тов[4]! Твой номер на тринадцатом этаже. Ты не суеверен?

— Нет, всё в порядке.

— И правильно, — сказала она, напечатала что-то в компьютере и протянула ему конверт. — Здесь ключ и буклет на английском языке с информацией о гостинице. А представитель оргкомитета конкурса находится в том углу. Он просит, чтобы все записывались у него.

— Спасибо, Ирит, — поблагодарил Илюша и подошёл к мужчине средних лет, сидящему за столиком, на котором лежали цветные брошюрки с портретом Артура Рубинштейна.

— Welcome, mister Wiseman, — приветствовал он, поднявшись с кресла и протягивая руку.

— Шалом, адони[5], — ответил Илюша.

— О, ты молодец, что начал говорить на иврите. Я здесь координатор участников конкурса. Меня зовут Шимон. Все вопросы ко мне. Вот, ознакомься с нашей программой, — он подал ему брошюру. — Я тебя сейчас запишу в свой список. Какой у тебя номер? Тринадцать — ноль — восемь. Отлично. Поднимайся к себе, обживайся там. В час спускайся на обед в ресторан.

— Тода раба[6], — сказал на иврите Илюша и направился к лифту.

Он вышел из лифта и двинулся по устланному ковром коридору. Номер, заполненный лившимся из окна светом, сиял чистотой и свежей белой краской. Односпальная кровать справа у внутренней стены, тумбочка возле неё, деревянный столик с высокой настольной лампой, картина на стене, диван, торшер, сиреневый палас на полу, высокие шкафы у входа и туалет с широкой душевой кабинкой — всё говорило о хорошем вкусе дизайнеров. Но главным предметом в комнате, сразу бросившимся Илюше в глаза, несомненно, было сияющее полировкой пианино фирмы «Bluthner» слева у окна. Он поднял крышку и прошёлся пальцами по клавиатуре: инструмент ответил тёплым поющим звучанием. «Видно, его настраивал хороший мастер», — оценил он и, опустив крышку, подошёл к окну. Он отодвинул занавес и застыл, поражённый открывшимся ему зрелищем. Отсюда, с высоты тринадцатого этажа, его взору предстали южные районы Тель-Авива с высотными зданиями вдали, знакомый по фотографиям абрис древнего Яффо, песчаные пляжи и бескрайнее лазурное море под безоблачным голубым небом. Илюша поднял телефонную трубку и набрал номер отца.

— Слушаю, — раздался знакомый голос.

— Папа, привет. Как у вас дела?

— Всё нормально. А у тебя? Ты уже добрался?

— Я звоню из гостиницы. В номере я один. Вид роскошный на город и море. Оно тут совсем рядом. И шикарное пианино. Сейчас разложу вещи, приму душ и отдохну перед обедом. В час дня спущусь в ресторан.

— Я очень рад. Ты принял правильное решение участвовать в конкурсе. Желаю успеха.

— Я постараюсь, папа. Целуй маму и бабушку.

Он нажал на рычаг и позвонил Мире.

— Илюша, это ты?

— Да, дорогая. Я уже в гостинице на тринадцатом этаже. Тель-Авив как на ладони, набережная и пляж рядом. Красота неописуемая.

— Когда мы увидимся? Я очень скучаю.

— Ещё не знаю. Думаю, после первого тура. Сегодня начну готовиться. Мне в номер поставили Блютнер, представляешь?

— Здорово.

— Как там Давид и твои родители?

— Всё хорошо. Ты там спроси, нужен ли музыкальный корреспондент. Ладно?

— Спрошу обязательно. Всё, пока, у меня ещё много дел до обеда.

— Я тебя люблю, — услышал он и положил трубку.

На входе в ресторан молодой человек спросил, из какого он номера, и пожелал ему приятного аппетита. Он увидел Шимона и направился к нему.

— Давай-ка сядем вместе? — предложил тот.

— С удовольствием, — ответил Илюша и, взяв поднос, стал выбирать и накладывать в тарелки еду, в изобилии выставленную на столах.

— Я впервые вижу такое изобилие. Это поразительно.

— Израиль этим славится. И здесь прекрасные повара, — улыбнулся Шимон. — Тебе понравился номер?

— Очень.

— Мы расселили конкурсантов так, чтобы номера находились в отдалении друг от друга. Невозможно сосредоточиться, когда за стенкой играют. Ты приехал один из последних, и Лея вчера просила меня поместить тебя в хороший номер. Важно, чтобы представитель Израиля удачно выступил. Я слышал, ты лауреат?

— Да, конкурса Шопена и Чайковского.

— У нашего конкурса высокий мировой статус. Между прочим, евреи из Российской империи основали не только страну, но и этот конкурс. Импресарио Яша Быстрицкий настоял, убедил Артура Рубинштейна, и тот согласился и возглавлял жюри первых двух состязаний, пока был жив. Постарайся победить, Илиягу. Для нашей страны и твоего будущего это очень важно.

— Я знаю, Шимон, но не всё зависит от меня. Состав исполнителей, я слышал, очень сильный, а в жюри знаменитые музыканты со всего мира.

— Будет трудно. Но, говорят, у тебя большой талант. Дина Иоффе так сказала. Ты уже знаешь программу?

— Вчера прочитал. Сейчас поднимусь в номер и начну готовиться, — сказал Илюша. — У меня к тебе просьба. Моя жена была в Москве корреспондентом журнала «Музыкальная жизнь». Есть ли для неё возможность поработать во время конкурса?

— Я спрошу, но ничего не обещаю.

Шимон поднялся и направился к