дома. Пожалуй, до приезда Куинси есть возможность придумать что-то стоящее. Если предположить, что её падчерица действительно вышла замуж за бедного дедулю, который теперь и снабжает её деньгами, то относится Елена к ним соответствующе — чужие деньги, они ведь такие — легко пришли, легко ушли. Скорее всего, она не откажется поделиться незначительными суммами для своей семьи. Если же ей помогает дядюшка — тоже неплохо. Схема действия та же» — думала Розалина, в волнении бегая по своей спальне.

А ситуация с деньгами в семье лордов Деймор была, действительно, весьма напряжённой. Во всяком случае, после того, как Розалина узнала о том, что деньги успели куда-то исчезнуть, она позволила вести себя недостойно леди, то есть, швыряла вещами и изрыгала проклятия. Хорошо хоть, что Куинси, по своей привычке, закрылся в своём кабинете и уничтожал портер.

Пожалуй, на какое-то время её благоверному придётся находиться трезвому. Да, да, конечно, это непривычно, это непросто, но есть такое слово: «надо»! Придя к определённому решению, миледи успокоилась и приготовилась к длительному ожиданию возвращения супруга домой.

Дело в том, что Куинси полюбил находиться вне дома, частенько возвращаясь домой за полночь. Где он проводит время, Розалина не спрашивала, потому что вопрос подобного рода недостоин истинной леди, а сам супруг предпочитал не распространяться о том, где и с кем проводит своё свободное время.

А сегодня Куинси побил собственный рекорд — он и вовсе заявился только под утро, с запахом алкоголя и в дурном настроении. Розалина сделала вид, что она мирно спит, поскольку ссориться с мужем в её планы не входило. У неё впереди гораздо более сложная задача — уговорить его отправиться на Север Энландии.

* * *

Елена

Я открыла глаза, медленно моргая и соображая — что это было — сон или реальность. Скорее первое, поскольку мои видения были более чем странны и хаотичны, словно я смотрела старый и давно забытый фильм на высокой скорости. Вроде бы и смысл был понятен, и герои знакомые, но всё равно, какие-то мелочи ускользали от моего внимания.

Мне снилась тёмная дорога, какая-то легковушка свернула со скоростной трассы на эту «козью тропу», наверное, решила сократить путь и тем самым объехать хотя бы какую-то часть вечерних пробок. На улице накрапывал мелкий и нудный весенний дождик, девушка в машине говорила с кем-то по телефону, и разговор её не радовал, во всяком случае, я отчётливо слышала: «Добрый вечер! Я могла бы услышать Виталика?». Не знаю, что ответил её абонент, но девушка бросила трубку на соседнее кресло и горько расплакалась. Она подняла глаза, и я с удивлением узнала сестру своей подруги Сони — Анютку. Так, подождите, Виталик — это тот придурок, который был когда-то парнем Аньки? Вот дела!

Анина машина свернула с дороги в какой-то лес, что ли… она вышла из машины, ей на дороге попалась палка. Переступать через неё было лень, и Аня просто швырнула её куда-то позади себя… и медленно побрела дальше… а потом и скрылась из вида в темноте леса.

Я стояла, как дура, возле её машины, когда услышала треск мотоцикла, увидела яркий свет, а затем страшный скрежет, звук удара, словно что-то тяжёлое рухнуло на дорогу. Уже зная, что там, я побежала на дорогу.

Нет, нет, как же так! Хотя я и понимала, что сейчас сплю, сердце колотилось так, словно всё это я переживала на самом деле. И будто я действительно стояла возле разбившегося мотоцикла, видела погибшего парня и держала голову молодой девочки у себя на коленях.

— Не умирай, только не умирай! Пожалуйста! — шептала я, не в силах ей помочь.

— Там палка валялась на дороге — слабо бормотала она — Андрюха хотел объехать, но не смог… лошара он скорость… была слишком высокая… помоги, не дай загнуться…

Но как? Чем помочь? Телефона у меня не было, как войти в сон колдуньи Маши, я не знала… я ревела в три ручья, пока не поняла, что девочка больше не говорит со мной.

— Ты не должна умирать! — я качалась, словно сумасшедшая.

Девушка медленно поднялась с асфальта, криво улыбнулась и выбросила свою косуху, от которой после соприкосновения с асфальтом, практически ничего не осталось.

— Постой, что это? — я наревелась так, что теперь могла только икать — Та жива? Ты как?

— В смысле… жива? Да ты дура, что ли, тётя? Да ты слепая походу, подруга! После такого проезда живых не бывает! Кто это машину кинул и в лес подался? Бенз на нуле. А жаль!

Я рассказала девочке про Аньку и про то, что её, кажется, бросил Виталик.

— Н-да! Короче, сейчас этой придурошной, которая убивается из-за какого-то типа, всяко хуже, чем мне. Пойду её найду. Может, помогу чем. Мне-то помочь уже нечем.

И девчонка заковыляла прочь от меня в сторону леса, где скрылась Аня.

— Постой, подожди! — крикнула я, мне пришло в голову, что я даже не знаю имени этой девочки — А как тебя зовут?

— Меня-то? — казалось, что та всерьёз задумалась — Называй меня Шизой, мне так привычно!

Из открытой двери Аниной машины доносилось:

Грустный город спит

И в ночи

Счастливый вид

Мы помолчим

И как от твоего сердца снова найти ключи

Тише стучи,

Душа, твой разум ты включи

Градус сердца стремиться ближе к нулю

Но эту песню для тебя я вновь спою

Тише стучи

Ты не молчи

Ты всё прости

И отпусти…

Хаммали и Навои

Какой-то звук вернул меня в реальность, я присела на кровати, всё ещё икая. Он раздался вновь, и я поняла, что это уже не сон, кто-то с силой стучится в мою дверь. Я уже собралась встать и открыть её, когда она распахнулась сама, и Ричард ворвался в мою спальню. В то, что это был именно он, я не сомневалась, поскольку ошибиться, перепутать его с кем-то, для меня было просто невозможно. Я была в таком состоянии, что даже не удивилась этому, просто размазывала слёзы и сопли по лицу, мучительно сглатывая вырывающиеся рыдания.

Он ничего не спросил у меня, просто присел на пол и осторожно обнял за плечи, передавая мне своё спокойствие. Как я была благодарна за это — не передать словами. Однако, когда я всласть навздыхалась, шумно высморкалась в предоставленный платок и заметила:

— Боюсь, Ричард, что ваше появление могу счесть недостойным… ик… поведением.

— Вот как? Кто, к примеру? — с непроницаемым лицом осведомился мой охранник.

— Ну, допустим, моя горничная, Оливия — не сдавалась я.