— Договорились, — улыбнулся Дронго. Он поспешил вмагазин. Встреча с этим сирийским музыкантом может здорово пригодиться. Багиров— известный меломан и ценитель музыки. Ему будет приятно, если такаязнаменитость, как Бадабек, пошлет ему привет или цветы. Можно будет придумать ичто-нибудь поинтереснее.

Ровно в восемь вечера он сидел в холле, ожидая сирийца. Тотпоявился, запыхавшись, опоздав на пятнадцать минут.

— Ради Бога, извините, — просил Бадабек, — наПарк-Лейн такие пробки, что я просто не мог приехать быстрее.

— Ничего, все в порядке. Куда мы пойдем?

— Ага, — оживился Бадабек, — здесь естьпрекрасное место на Пиккадили. Ресторан «Фахреддин». Пойдемте туда.

— Согласен. Тем более, что я там бывал несколько раз.Он, кажется, на втором этаже, а под ним находится итальянский ресторан. Верно?

— Феноменально! Когда вы в последний раз были вЛондоне?

— Три года назад.

— И помните до сих пор. Все детективы такие умные илиэто я такой невнимательный?

— Все, мистер Бадабек, разумеется, все.

Они вышли на улицу. Предупредительный швейцар отеля вфирменном традиционном черном костюме поспешил к ним, ожидая приказа подозватьтакси. Но они, отмахнувшись, решили пройти пешком, тем более, что идти былонедалеко от их гостиницы, поражавшей своей роскошью и сервисом. Пройдя мимо неменее роскошного отеля «Four Seasons», они вышли на Пиккадили.

Они, неспешно двигаясь, перешли на другую сторону улицы и,вспоминая о событиях в Лиссабоне, дошли до отеля «Ритц», одного из самыхизвестных и старых отелей Лондона. Снова перейдя Пиккадили, вскоре оказались уресторана.

Поднявшись на второй этаж, они встретились с метрдотелем,который провел их в довольно тихое место, расположенное в самом углусвоеобразной веранды, выходившей окнами на Пиккадили. Заказав традиционныеарабские мясные блюда и закуски, они выбрали себе бутылку ливанского вина.

Вино понравилось музыканту, и по его требованию принесливторую бутылку. И хотя сам Дронго терпеть не мог спиртного и пьяных компаний, вэтот вечер он тоже выпил достаточно много, стараясь не отставать от своегособутыльника. Музыкант ему нравился. Было что-то доброе в этой нескладной, чутьполноватой фигуре, в больших очках, в близоруких глазах. Он обычно доверялтаким людям. Это были фанатики искусства, которые жили своей особой жизнью, непонятной большинству нормальных людей.

Из ресторана они вышли в двенадцатом часу. Достаточноразгоряченные и веселые.

— Ты был просто молодец в Лиссабоне, — говорилшепотом Бадабек, — просто молодец. Как ты раскрыл убийство норвежца, я досих пор понять не могу.

— Тебе и не нужно понимать, — с этого вечера повзаимной договоренности они перешли на «ты», — я ведь не спрашиваю, как тыучишься играть на своей скрипке.

— Это разные вещи, — попытался объяснить Бадабек,но потом махнул рукой, — давай лучше съездим в Сохо. Хотя нет, сейчас ужепоздно.

Не нужно было ему говорить этой фразы. Дронго она задела. Внормальном состоянии он, возможно, так бурно не прореагировал бы, но теперь…

— Такси, — закричал Дронго, — едем в Сохо.Большая черная машина почти сразу остановилась перед ними, и они полезли в еёкузов.

— Зачем мы туда едем? — спросил музыкант.

— Посмотрим, что там есть.

— Там нет ничего хорошего.

Они разговаривали по-русски и по-английски. Сирийскиймузыкант учился в Московской консерватории и хорошо знал русский язык. Вовсяком случае, весь набор нужных ругательств он освоил еще до того, какнаучился столь виртуозно играть на скрипке.

Приехали в район Сохо и долго объясняли таксисту, что имнужен хороший клуб с красивыми девочками. Таксист согласно кивал головой, но несовсем понимал, чего хотят эти глупые иностранцы. Они проехали несколькоклубов, которые оказались либо закрытыми, либо не работавшими, и остановилисьпрямо в центре этого злачного района, именуемого Сохо. Здесь были сосредоточеныпочти все секс-шопы, разного рода стриптиз-клубы, публичные дома.

Они прогуливались по улице, негромко ругаясь по-русски и несовсем понимая, что делают в столь позднее время в этом районе города, когда кним подошел один из прохожих. У него были редкие, рассыпавшиеся по лбу волосы ипочти беззубый рот, если не считать торчавших сверху двух зубов.

— Господам нужны хорошие девочки? — спросил онпо-русски. — Я слышал, как вы разговаривали.

— Вы из России? — обрадовался Бадабек. — Каку вас там?

— Я из Югославии, — пояснил незнакомец с небольшимакцентом, — если хотите девочек, можете спуститься вон в тот клуб.

— Как он называется? — спросил Дронго.

— «Ревью-клуб» — пояснил югослав, — вы останетесьдовольны.

— Останетесь довольны, — передразнил егоБадабек, — сейчас мы увидим, что это за заведение.

Свернули в переулок и вошли в здание. Перед стойкой сиделаженщина.

— Пятнадцать фунтов, — сказала она по-английски.

— Странно, — удивился Дронго, — по-моему, оничувствуют, что с нас можно взять большие деньги. Почему такие дорогие входныебилеты?

— Откуда я знаю, — музыкант шел уже первым,спускаясь вниз по довольно крутой деревянной лестнице.

В небольшом зале почти никого не было. Рядом с загулявшимангличанином сидела девица необъятных размеров в грязном и порванном белье.Даже черные колготки были с какими-то дырками на ляжках.

Дронго и Бадабек опустились на диваны.

— Обстановка мерзопакостная, — сказал сотвращением Дронго.

— Тоже мне ночной клуб, — нахмурился сириец. Вэтот момент к ним подошел высокий мужчина, очевидно, хорват или серб. А может,и немец.

— Два апельсиновых сока, — попросил Дронго. Нескрывая недовольства, мужчина удалился. Правда, вскоре появилась какая-тодевушка, поставившая перед ними на столик два стакана сока в невысоких бокалах.

Почти сразу после этого в зале появились две стройныедевушки. Одна с явно азиатским разрезом глаз подсела к Дронго. Другая,постарше, опустилась на диван рядом с Бадабеком.

— Вот так всегда, — вздохнул сирийскиймузыкант, — мне всегда не везет. Тебе досталась девушка гораздо красивеемоей.

— Ты откуда? — спросил Дронго сидевшую рядомдевицу.

— Филиппины, — услышал он в ответ, — а мояподруга из Италии.

— Врут, конечно, — по-русски заметил Дронго, ноболее ничего не добавил.

Все попытки девиц хоть как-то развеселить гостей успеха неимели. Высокий бармен появлялся еще дважды, пытался расколоть гостей надополнительную выпивку. Но они были не настолько пьяны, чтобы поддаваться науговоры.