Ещё через час нами было получено сообщение по радио о том, что «пропавший» лаборант с подружкой наконец нашёлся и нам настоятельно рекомендовано возвращаться. Получается, что мы успели очень вовремя. Или Мадам Подпол заранее точно знала, чего мы сможем, а чего нет. Что тоже вариант…

Часа через три, уже в глубоких сумерках, далёкий двойной взрыв и отблеск пожара над лесом показали, что колонна, похоже, вернулась-таки. Только доехала явно уже не вся. Как говорится, получите и распишитесь. «Сисим» – это, по сути, автоматический РПГ, и рассчитан он на поражение как минимум основного боевого танка. Так что мало им там показаться было не должно…

Ладно, догнать нас им уже вряд ли было реально, мы по-любому успевали добежать до канадской границы, как говорили в «Вожде краснокожих» О’Генри. Правда, на всякий случай чуть в стороне от нашего маршрута движения мы, практически на ходу, поставили тепловой имитатор ночлега нескольких человек, который затем должен был самоликвидироваться при обнаружении или исчерпании заряда батареи.

Мы продолжали своё движение к границе. Полоса автоматов была нами пройдена чисто, и до Канады оставалось километров пятнадцать. Но уже глубокой ночью в паре километров впереди (что характерно – западнее нашего маршрута) мы с удивлением услышали автоматическую пальбу и взрывы.

Было ясно, что даже если пиндосы и пытались поймать нас, то нарвались они на сей раз на кого-то другого, явно не того, кто им был нужен.

Мадам Подпол тем не менее мудро решила, что, пожалуй, стоит посмотреть на эту баталию поближе. Поскольку мы, по её мнению, всё равно ничем не рисковали и к утру нас здесь по-любому уже не будет. А на экране её хитрого прибора были видны отметки от нескольких человек и довольно большой металлической фиговины – как бы не из тех самых, что мы встречали накануне.

Понимания у личного состава эта инициатива не встретила, но обсуждать начальственный приказ смысла не было, поэтому мы развернулись в цепь и, хоронясь за кустами и деревьями, осторожно двинулись на выстрелы. К моменту, когда мы наконец подошли на расстояние, позволяющее рассмотреть там хоть что-то, отстреливаться продолжали всего двое или трое. А прессовала их действительно боевая многоножка, конечно, не та самая, что попалась нам, а явно однотипная, с парой закреплённых на корпусе дополнительных прямоугольных контейнеров с малокалиберными НАРами. Именно этими ракетами и встроенной многостволкой «чугунка» и расстреливала неизвестных. Специально её сюда навели, что ли? Выходит, всё-таки пишет у пиндосов их контора?

В темноте было очень плохо видно, кто такие эти расстреливаемые «непонятно кто с оружием». Нас железная фиговина, как обычно (слава богу!), не видела или не замечала.

– Ну и что будем делать? – спросил я Мадам Подпол, когда диспозиция стала более-менее понятна.

– А уничтожим её, да и всё. Этим олухам мы всё равно уже ничем не поможем.

Зато лишний раз проверим возможности – и свои, и этой железки.

– Не боишься, что эта электромухобойка после наших враждебных действий разом перестанет воспринимать нас как своих?

– А вот это как раз самое интересное, майор…

Как бы там ни было, мы выпустили по боевой железяке два наших убойных ПТУРа, после чего сразу же залегли. По-моему, из шести зарядов «Иремелей» в фиговину так или иначе попало не менее трёх. Это я сужу по числу взрывов. И затем, без паузы, последовал уже настоящий, сотрясший местную тайгу до полного опадания еловых и сосновых шишек, сильный взрыв. Похоже, «автоматка», не выдержав такого злостного окаянства, обиделась и самоликвидировалась…

Когда всё затихло, мы двинулись на освещённую россыпью небольших пожаров (скорее даже костерков) стихийно образовавшуюся в результате взрыва поляну.

Ничего интересного там уже, разумеется, не было. Среди золы, оторванных веток, расщеплённых стволов и прочих отходов стихийного лесопильного производства обнаружился пяток трупов. Все были довольно разномастно вооружены и похожим образом одеты, то есть это явно были не военные. Больше походило на шедшую от границы или к границе группу беженцев или контрабандистов.

Хотя Мадам Подпол сразу же заинтересовали не трупы, а висящий на одной из недалёких сосен небольшой парашют, с уже знакомым мне по Северной Корее контейнером, содержащим блок памяти самоликвидировавшейся «автоматки». Взяв с собой Продажного и Георгиева, неистовая Данка рванула снимать с дерева то, что обронил этот «люфтваффе», распадаясь в куски. Надо же ей было узнать, видела нас эта хреновина или нет. А если и видела, то в качестве кого?

Мы с остальными остались осматривать местность, в надежде найти среди тлеющих дров что-то путное.

И через пару минут поиск дал некоторый результат – один из «трупов» ожил и попытался схватить за горло нагнувшуюся над ним Машку Тупикову. Машка, непроизвольно употребив в разговорной речи ряд междометий и неопределённых глаголов, профессионально увернулась, а «труп» резво вскочил на ноги и сразу же бросился на неё.

– Дайте я её срежу! – услышал я голос Светки Пижамкиной. Она стояла метрах в трёх от меня и уже медленно поднимала свою «волыну».

– Не стрелять! – гаркнул я и, тоже уже рассмотрев в отблесках неяркого окрестного пожара, что оживший «труп» – явно женщина, крикнул Тупиковой: – Машенция, живьём её!

После чего мы с Рустиком (он на всякий случай выдернул из ножен финку) рванули к дерущимся. Пижамкина и Киквидзе остались на месте, держа дерущихся баб на мушке.

На стороне ожившей незнакомки, видимо, было желание выжить любой ценой, некоторый житейский опыт и, возможно, даже знание какого-нибудь дрыгоножества типа айкидо. Но наша-то Маша училась в Рязанском, а это уже само по себе немало. Именно поэтому драка продлилась всего минуты полторы-две. Получив прямо по лбу пяткой Машкиного берца, незнакомка, что называется, «потерялась» и рухнула наземь, в золу и опилки. Засовывая ей в рот кляп и связывая руки-ноги, я рассмотрел, что это молодая девка, с приличного размера бюстом и неряшливой гривой светлых (похоже, натуральных), очень давно не мытых волос. Одета в свитер, великоватую кожаную «косуху» явно с чужого плеча с подвёрнутыми и как попало подшитыми рукавами, тёмные джинсы с заплатами на коленях и заднице и высокие, почти до колен, мягкие кожаные сапоги (что-то в стиле ковбойских, но ни каблуков, ни шпор). Морда лица вроде симпотная, но вся в грязи и копоти.

– Молодца, старший лейтенант! – сказал я Машке. – От лица командования объявляю благодарность!

– Служу России, тарищ майор! – ответила Тупикова по уставу и, я бы даже сказал, весело.

– Что тут происходит? – спросила подошедшая Мадам Подпол. – Вообще-то, майор, я тут старшая по званию, и благодарности объявлять, наверное, тоже должна я…

– Вы, товарищ подполковник, хоть и старшая по званию, но, как говорили у нас в детстве, «не с нашего двора». А среди личного состава своей, родной, бригады я один могу, фигурально выражаясь, казнить вплоть до посадки на «губу», миловать, а также решать, кто у меня еврей, а кто нет…