Пал Палыч оказался высоким осанистым мужчиной с залысинами и радушным хозяином. Он принялся потчевать Мирославу котлетами, при этом уверяя, что в случае отказа обидится.

Глядя на тарелку с двумя жирными котлетами, Мирослава вздохнула и попросила чаю покрепче. Пока хозяин ходил на кухню за чаем, обе котлеты были благополучно скормлены Батону.

Вернувшийся Пал Палыч одобрительно посмотрел на пустую тарелку.

Узнав, зачем пришла Волгина, он пустился в долгие рассуждения о падении нравственности вообще и Маргаритиной в частности.

Поняв, что ничего полезного Пал Палыч сообщить ей не может, Мирослава, потрепав на прощание Батона, уже собралась уходить, как хозяин выдал следующую фразу, которую Мирослава чуть не пропустила мимо ушей из-за ее банального начала:

— До чего уже опустились у нас женщины! Молодая совсем, а по ночам роется в мусоре!

— Кто? — замерла на месте Мирослава.

— Я у нее имя, фамилию не спрашивал! — отрезал хозяин.

— Расскажите, пожалуйста, поподробнее, Пал Палыч, миленький! — Мирослава страстно прижала снова подбежавшего к ней Батона.

— Я вижу, вы животных любите, — смягчился он.

— Обожаю!

— Так вот, значит, гуляем мы с Батошей, и вдруг он занервничал, залаял. Ну, думаю, опять бомжи в баках роются. Пошел прогнать. Гляжу, а это молодая женщина! Увидела меня и деру дала! Я ей вслед кричу: «Бессовестная! Работать надо!»

— А она?

— Что она? Убежала без оглядки.

— Прямо убежала?

— Не то чтобы бегом, но очень быстрым шагом.

— И вы ее, конечно, не рассмотрели?

— Лица не рассмотрел.

— А с чего вы решили, что она молодая?

— По фигуре.

— А во что она была одета?

— Плащ на ней был темный, похоже, что цвета кофе.

— А волосы?

— Волосы светлые.

— Туфли?

— Туфли, туфли, — пробормотал он, — а, вспомнил, когда она улепетывала и на нее упал свет, одна туфля была сиреневой.

— А вторая?

— Вторую не заметил. Но надо думать, что не в разных туфлях она ходит, — ответил мужчина, — хотя от таких опустившихся особ можно ожидать чего угодно, — добавил он ворчливо.

— Который тогда был час, вы не помните?

— Где-то около четырех…

— А как вы думаете, Пал Палыч, вещи, что на ней были, с помойки?

— Я бы так не сказал… — задумчиво почесал он подбородок, — скорее всего, из этого утильсырья…

— С какого утильсырья? — не поняла Мирослава.

— С того, что нам с загнившего Запада присылают. Они тряпье это поносят, простирнут и сюда шлют.

— Понятно. Из секонд-хенда.

— Вот-вот, — закивал хозяин Батона.

Распрощавшись с собакой и ее хозяином, Мирослава отправилась в подъезд, где жила Максименкова. Она снова позвонила в квартиру, где обитала хозяйка болонки.

На этот раз дверь ей открыла дородная дама и басом спросила:

— Вам кого?

— Марью Кирилловну.

— Это я. Вы по какому вопросу?

— Я детектив Мирослава Волгина, расследую…

— Знаю, знаю, — не дав договорить, замахала на нее полными руками Марья Кирилловна, — проходите.

Когда они оказались в гостиной, хозяйка квартиры указала на болонку пепельного цвета, лежавшую на диване:

— Это Феня.

— Очень приятно, — улыбнулась Мирослава.

— Вы не бойтесь. Она не кусается, — заверила ее хозяйка.

— Я и не боюсь.

— Это хорошо. А то некоторые неумные люди говорят, что все болонки кусаются. И считают их глупыми. А моя Феня очень умная.

— Да, это заметно, — проговорила Мирослава.

Марья Кирилловна внимательно посмотрела на Мирославу и, убедившись, что та не иронизирует, довольно кивнула.

— Вас интересуют сведения о Маргарите Максименковой? — спросила она.

— Да, и это тоже.

— Так вот, я ничего плохого про нее сказать не могу. — И увидев вопрос в глазах Мирославы, добавила: — Да, Рита жила свободно, рамками никакими себя не ограничивала. Но это ее дело. Вы согласны?

— Возможно.

— В то, что она убила своего бывшего любовника, я не верю.

— Почему?

— Не такая она женщина, чтобы из-за мужчины себе жизнь портить.

— А кто, вы думаете, его убил?

— Этого я не знаю, — пожала Марья Кирилловна полными плечами.

— А Анну Фалалееву вы знаете?

— Знаю, а как же. Но она мне не нравится, — категорично заявила женщина.

— Почему?

— Она мою Феню не любит.

— Ах, это…

— Вы зря отмахиваетесь!

— Я не отмахиваюсь, — улыбнулась Мирослава.

— Я к чему это, — проговорила Марья Кирилловна, — вы вот животных любите?

— Люблю, — не задумываясь, ответила Мирослава.

— А Фалалеева их не любит.

— С чего вы взяли?

— Я нутром чую!

— Может, она просто боится собак?

— Нет, она их не любит! Я сама видела, как она пнула кота, который у нас в подъезде обитает. Мы его кто чем может подкармливаем.

— А как же Феня?

— Что Феня? — удивилась хозяйка.

— Она на кота не лает?

— Она у меня девочка воспитанная, — похвалила свою любимицу Марья Кирилловна.

— А вы Фалалееву вообще давно видели?

— Не так чтобы давно, но когда точно, не помню.

— Хотя бы примерно?

— Недели полторы назад…

— А где?

— Да в подъезде. Еще рано совсем было, Феня попросилась на улицу. А Анна вышмыгнула из квартиры Маргариты, дверь за собой захлопнула и чуть ли не бегом по лестнице.

— Маргарита ее не провожала?

— Я еще и сама удивилась! И самое главное — в такую рань!

— А в руках у нее что-нибудь было?

— Было. Дамская сумочка и мешочек.

— Какой мешочек?

— В таких обычно продукты носят, вещи какие-то небольшие.

— Но что именно там было, вы не знаете…

— Нет, конечно, — улыбнулась Марья Кирилловна, — может, у нее там сменная обувь была.

— Обувь?

— Это я так неуклюже пошутила, вспомнила, как мы когда-то в школу вторую обувь таскали. Правда, мешки нам тогда матери из ткани шили.