сушилось белье, подошла к платью, которое сшила сама, и сняла его с веревки. Как будто прочитала мысли Рэй Линн.

– Пусть твое будет. Ты же все равно за него платила.

Рэй Линн вскинула руки:

– Нет! Я не могу его взять.

Корнелия приложила платье к плечам Рэй Линн и пробормотала, как будто рассуждая сама с собой:

– Пожалуй, немного ушить надо. Ты ведь поменьше меня.

– Корнелия, а ты, случайно, не проверила карманы моего комбинезона перед тем, как сжечь?

Корнелия все вертела в руках платье, прикидывая, как его подогнать по фигуре, но остановилась, услышав тревожные нотки в голосе Рэй Линн.

– Нет, а что?

Рэй Линн опустила голову. Последние деньги пропали.

– Ничего, – сказала она. – Я подумала, не оставила ли там кое-что, но теперь припоминаю: кажется, дома лежит, в номере сорок четыре. Наверное, пора решать, что мне делать дальше. Поговорить с Пиви. Не могу же я жить в секции для холостяков, теперь-то уж никак.

– Ну нет, нельзя тебе уходить! – возразила Корнелия. – Я как раз думала: ты же можешь помогать мне по дому, вот как сегодня. Я была бы ужасно благодарна. По крайней мере, пока ты не решишь, что делать дальше.

Будь Корнелия единственной хозяйкой в доме, Рэй Линн согласилась бы не раздумывая, но ее смущал Отис и то, как он обходится с женой. Удастся ли Рэй Линн не обращать на него внимания? Работа, конечно, сильно выручила бы ее сейчас. Корнелия была, кажется, разочарована тем, что Рэй Линн не торопится с ответом, и та поспешно пояснила:

– Не уверена, что эта идея понравится всем.

– А-а. Ты про Отиса.

Рэй Линн бросила на нее виноватый взгляд.

Корнелия предложила:

– Посмотрим, что он скажет, когда попробует то, что ты приготовила. Путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Это моя мама так говорила.

Вот в этом-то и беда. Хорошо, когда у мужчины есть сердце, а если нет? Впрочем, эту мысль Рэй Линн оставила при себе.

Глава 23. Дэл

Десять дней прошло с тех пор, как он вытащил ее из этого ада, не зная, доживет ли она до рассвета. Вскоре она быстро пошла на поправку, и когда Дэл понял, что она будет жить, его мысли снова вернулись к работе. Мало-помалу он начинал привыкать к своим людям, а они к нему. Со временем подрубщики и работать стали усерднее. Дэл разузнал их имена, имена их жен и переписал в учетную книжку. Экклезиаст – Бофорт Пинделл, жена Говардена. Большая Шишка – Гарольд Фуллер, жена Минни. Сладкая Штучка – Хорас Паркс, жена Лорна. Джин-Тоник – Роджер Робисон, жена Фейт. Пока он расспрашивал, работники поглядывали на него с любопытством. Ему хотелось знать их настоящие имена, это казалось естественным и необходимым. Вне работы Риз всегда обращался к ним по имени.

Он подстрелил несколько белок и пару опоссумов и раздал рабочим, а однажды, после долгого жаркого дня, наловил целую гору лещей в одном из прудов, которых было множество вокруг лагеря. Столько рыбы ему было не съесть, и он завернул в хижину Сладкой Штучки. Домишко весь, от крыши, покрытой хлопающей на ветру просмоленной бумагой, до стен, сбитых из деревянных планок, выглядел таким хлипким, что, казалось, вот-вот рухнет. В стенах зияли большие щели, заткнутые бумагой и еще какой-то дрянью, и Дэл был уверен, что зимой тут будет немногим теплее, чем на улице. Сладкая Штучка сидел на чурбаке под сосной и курил сигарету.

Дэл окликнул его:

– Эй, Хорас, я тут рыбки раздобыл. Хочешь?

Тот встал.

– Лорна как раз только что говорила: почему бы мне не пойти да не наловить нам рыбы.

Вышла Лорна, вытирая руки полотенцем.

– Здрасьте, мистер Дэл.

Риз протянул ей рыбу:

– Вот, лещей вам принес, свеженьких – только что поймал.

Лорна спустилась с крыльца.

– Вот спасибочки-то. Не останетесь ли с нами поесть? Я и лесное рагу приготовлю.

Дэл улыбнулся.

– Вот это я последний раз пробовал еще мальчишкой. Останусь, пожалуй.

Он уселся на другой чурбак рядом с Хорасом, и они принялись чистить рыбу. Мимо проходил Нолан. Он, ни слова не говоря, прикатил чурбан из дровяника, уселся и присоединился к ним. Все трое работали молча, а Лорна тем временем бросила куски сала в черный котелок и развела костер. Когда огонь разгорелся, она обваляла сало в кукурузной муке и стала жарить, подливая в котел кукурузное тесто. В ожидании ужина Дэл, Нолан и Хорас беседовали под соснами о погоде и о работе. Наконец Лорна подала рыбу, по две штуки на оловянных тарелках, и беседа прервалась: мужчины тут же набросились на еду. Лорна поставила на деревянный ящичек перед ними лесное рагу – блюдо из дичи, лука и кукурузного хлеба, а в придачу еще несколько соленых огурчиков. Проглотив кусочек рыбы, Дэл всякий раз заедал его огурцом и хлебом, а затем подцеплял вилкой рагу.

Наконец он отставил тарелку и сказал:

– Кажется, такой вкуснятины я не ел с тех самых пор, как пришел сюда.

Хорас похвастал:

– Лорна у меня мастерица готовить.

– Здорово вкусно, – похвалил Нолан.

Лорна обратилась к Дэлу:

– Мы очень благодарны, что вы о нас позаботились.

Нолан вскинул голову.

– Это ты, что ли, рыбы наловил?

– Ну да, – ответил Риз.

Нолан больше ничего не сказал, и разговор перешел на истории о рыбалке. Самую интересную рассказала Лорна:

– Мой отец как-то поймал сома с меня ростом, мне тогда еще и пяти лет не было. Вся семья одной рыбой наелась – а это вам не шутки, у мамы-то, кроме меня, еще десятеро ребятишек было.

Они рассказали еще несколько историй, а потом Дэл надел шляпу и встал.

– Посидел бы еще, – сказал он, – да нужно же и поспать хоть немного. Спасибо за ужин.

Другие остались сидеть и разговаривать, а он пошел домой, и его мысли снова свернули к Рэй Кобб. Никак она не шла у него из головы. Слишком часто он о ней думал, и всегда с каким-то странным чувством: никак не мог привыкнуть к мысли, что она не та, за кого он ее принимал. Навестить ее, что ли, подумал он. Может, тогда все это как-то уложится в голове.

На неделе, во время обеденного перерыва, он заехал к Риддлам верхом на Руби. Корнелия во дворе развешивала белье. Увидев Дэла, она прервала работу и подошла к нему.

– Все хорошо у нее, – сказала она.

– Рад это слышать, – кивнул Дэл.

Корнелии не пришлось больше ничего говорить: из-за угла дома, где у