во время работы. Пора бы понимать, что дело прежде всего.

– Отис, милый, это же только на случай чего-то неотложного.

– Например?

Корнелия бросила взгляд на Рэй Линн, и лицо у нее порозовело.

– Всякие женские дела, Отис.

– О, черт. Не хочу об этом слышать. – Он вышел за дверь, но перед этим рявкнул: – Неотложное дело у нее одно: вставать с постели и начинать отрабатывать свой хлеб. У меня подсчитано, сколько она мне должна.

– Да когда она успела задолжать-то?

– Не огрызайся мне тут!

– Хорошо, милый.

– Пускай или делом займется, или убирается отсюда.

– Хорошо, милый.

Риддл вышел, хлопнув дверью, а Корнелия повернулась к Рэй Линн, сидевшей на кровати. У той лицо стало как у ребенка, готового вот-вот расплакаться, и она все теребила обрубок пальца. Корнелия села рядом, наклонилась к ней и погладила по руке.

– Ну-ну, золотце. Не расстраивайся из-за него. От него больше шума, чем дела: лает, да не кусает. В отца пошел – тоже был тот еще сварливый старый мерин.

Рэй Линн в ответ легонько тронула Корнелию за руку, на которой виднелись три круглых, неровно зарубцевавшихся шрама.

– Довольно крепко кусает, по-моему.

Корнелия, в свою очередь, посмотрела на руку Рэй Линн. Тронула культю на месте пальца.

– А это откуда?

Рэй Линн быстро отдернула руку. Спрятала ее под простыню.

– Несчастный случай. Много лет назад.

Корнелия вздохнула:

– Это все равно. Жизнь оставила на нас свои следы; по ним можно судить, что мы повидали, вот и все. – Она откинулась на спинку и стала разглядывать Рэй Линн, склонив голову к левому плечу. – А я-то принимала тебя за мужчину! Еще подумала, когда принесла тебе пирог: по сравнению с другими он очень даже милый.

Рэй Линн слегка улыбнулась.

– Ну, мне, наверное, надо было догадаться, что это не очень-то умно. Теперь мне наверняка скажут убираться отсюда, и как можно скорее.

– Об этом пока не тревожься. С управляющим можно договориться. Другое дело – Ворон. Вот из-за кого надо беспокоиться. Воображает, что он тут главный.

Рэй Линн вздрогнула при мысли о Вороне, о том, что придется снова с ним столкнуться. Может быть, он теперь будет вести себя иначе, но это как-то сомнительно.

Она сказала:

– А может, управляющий скажет: сама виновата. Ну, что наврала ему, и все такое.

Корнелия смотрела на нее понимающе.

– Наверняка у тебя были свои причины. Мы всегда делаем то, что вынуждены делать, иначе нельзя, правда?

Мы, женщины, – вот что Корнелия хотела сказать. Именно женщинам чаще всего приходится гнуться, иногда до тех пор, пока не сломаешься. Или пока тебя не сломают. В эту минуту Рэй Линн всем сердцем поверила, что они с Корнелией отлично поладят. Она мгновенно почувствовала родство. Пожалуй, надо хотя бы рассказать ей о себе. Она же все понимает. Кажется, ей можно доверять, и они уже стали подругами.

Рэй Линн спросила:

– Хочешь знать, как меня зовут?

Корнелия улыбнулась:

– Ну и дела. Так ты не Рэй Кобб?

Рэй Линн поерзала на кровати.

– Вообще-то да, но полное имя – Рэй Линн. Рэй Линн Кобб.

Собеседница разулыбалась еще шире:

– Вот это да.

– Ты зови меня Рэй Линн.

– Ладно. – Корнелия поднялась с кресла и остановилась у двери. – Если что-нибудь понадобится, дергай за шнур. А к ужину я приду и принесу тебе поесть.

– Ладно.

Еще через пару дней они вошли в некий ритм, и Корнелия больше не приставала с вопросами. Рэй Линн начала понемногу вставать и ходить по дому – в ночной рубашке новой подруги, которая висела на ней мешком и доходила почти до пола: Корнелия была повыше ростом и на несколько фунтов потяжелее. Поначалу Рэй Линн могла добраться только до кресла и почти сразу возвращалась в постель, но вот настал день, когда она почти все утро просидела в кресле у окна, наблюдая за тем, что происходит в лагере. Она была уже в состоянии сама ухаживать за собой и чувствовала себя почти здоровой. Ей хотелось одеться, но ее одежды нигде не было видно. Она пошла осмотреть заднюю часть дома, где обнаружила таз для стирки и стиральную доску. На веревке сушилось несколько рубашек Отиса; платье Корнелии, сшитое из того самого отреза, в котором ее муж прожег дыру, висело тут же. Рэй Линн хотела было снять его с веревки и надеть, чтобы выглядеть прилично, но подумала, что это будет невежливо. Корнелия может подумать, что она считает себя вправе взять платье, потому что заплатила за него. В итоге она осталась пока в рубашке.

Поздно вечером Корнелия пришла из магазина и застала Рэй Линн на кухне, в фартуке, повязанном поверх ночной рубашки, занятую приготовлением ужина. Корнелия всегда приходила домой чуть раньше Отиса, чтобы успеть приготовить еду, пока тот заканчивает дела в магазине. Она остановилась в дверях с полными руками продуктов: мешком муки, сахаром и бобами, которые несла в кладовую.

– Да боже ты мой! – удивленно воскликнула она. – Поглядите-ка! Тебе же нельзя, ты еще не поправилась!

Рэй Линн принесла от плиты блюдо с жареным вяленым окороком, вытерла пот со лба и встала у накрытого стола, уперев руки в бока.

– Я прекрасно себя чувствую, – заявила она.

– Ну что тут скажешь! Ты приготовила окорок, рис с томатным соусом и горошек. А бисквиты-то какие – высокие и пушистые, как облачко! Выглядит просто отлично.

– Я уже с ума начала сходить без дела, – призналась Рэй Линн. – Мне в радость снова готовить. Раньше я всегда…

Она умолкла и прикрыла рот рукой. На нее вдруг снова нахлынула черная тоска: вспомнились их с Уорреном совместные ужины. До сих пор она не позволяла себе об этом вспоминать. Корнелия смотрела на нее вопросительно.

– Всегда… что?

Рэй Линн тяжело сглотнула.

– Готовила.

Подруга взглянула на нее пристальнее.

– Тебе плохо? У тебя расстроенный вид. Может, переутомилась?

– Я… Я просто вспомнила, как приятно было готовить для кого-то еще, не для себя одной.

– И у тебя отлично получается, как я погляжу.

– Корнелия…

Та с довольным видом подошла к столу.

– А?

– Где моя одежда? Мне было бы гораздо удобнее, если бы было во что одеться.

– Я бы тебе подыскала что-нибудь, знай я, что ты так скоро встанешь с постели, – ответила Корнелия. – Твои вещи пришлось сжечь. Я не могла их отстирать: у тебя же месячные начались, помнишь? Пятно никак не отстирывалось. И на рубашку сзади тоже попало. Ты уж прости.

– Может, у вас в магазине найдется что-нибудь подходящее?

Не говоря ни слова, Корнелия направилась в заднюю часть дома, где