Улыбка проявилась в ее взгляде, придав глазам колдовской блеск, когда я поцеловал ее снова и пожелал ей спокойной ночи.

– Вы сообщите эту новость князю Риманесу? – спросила она.

– Если хотите.

– Конечно хочу. Скажите ему немедленно, пусть знает.

Я начал спускаться по лестнице, а она перегнулась через балюстраду и тихо окликнула меня:

– Спокойной ночи, Джеффри!

– Спокойной ночи, Сибил!

– Обязательно скажите князю Риманесу!

Затем ее белая фигура исчезла.

Когда я выходил из дома, в моей душе царил хаос. Чувства разрывались между гордостью, экстазом и страданием. Я был женихом графской дочери – и возлюбленным женщины, объявившей себя неспособной к любви и лишенной веры.

XVIII

Вспоминая спустя три года тот особенный период моей жизни, я отчетливо вижу странное выражение лица Лусио, когда я сказал ему, что Сибил Элтон приняла мое предложение. Внезапная улыбка, никогда прежде мной не виданная, придала его глазам зловещий блеск, наводивший на мысль о сдерживаемом гневе и презрении. Пока я рассказывал, он, к моей досаде, играл со своим любимцем, «мумией-насекомым», и было невыносимо видеть настойчивость, с которой цеплялось за его руку это сверкающее, похожее на летучую мышь существо.

– Все женщины одинаковы, – сказал князь, выслушав мою новость. – Только немногие из них обладают достаточной нравственной силой, чтобы устоять перед искушением и отказать богатому.

Меня рассердили эти слова.

– Несправедливо мерить все только деньгами, – ответил я и после небольшой паузы добавил то, что в глубине души сам считал неправдой: – Сибил любит меня ради меня самого.

Его взгляд сверкнул, как молния.

– Вот как? В таком случае, мой дорогой Джеффри, поздравляю вас от всего сердца! Завоевать расположение и любовь одной из самых гордых девушек Англии и быть уверенным, что она выйдет за вас замуж, даже если бы у вас не было ни гроша, – это воистину великая победа. Еще и еще раз поздравляю!

Он подбросил отвратительное существо, которое называл своим «духом», чтобы заставить его с жужжанием медленно описать круг по комнате, и горячо пожал мне руку, продолжая улыбаться. Я чувствовал, что он понимает действительное положение дел так же хорошо, как и я: если бы я остался бедным литератором, у которого нет за душой ничего, кроме заработанного собственным талантом, леди Сибил Элтон даже не взглянула бы на меня, не говоря уже о том, чтобы выйти за меня замуж. Но я промолчал, боясь выдать свои мысли.

– Видите ли, – продолжал он с веселой неумолимостью, – я и не подозревал, что в душе такой с виду бесстрастной девушки, как ваша прекрасная невеста, сохранилась старомодная романтика. Любовь ради любви и впрямь устаревает. Я полагал, что леди Сибил – современная женщина, осознающая необходимость поддерживать свое положение в свете любой ценой, и что милым пасторальным чувствам Филлиса и Аманды нет места в ее натуре. Но похоже, я заблуждался. В кои-то веки я ошибся в прекрасном поле!

Он протянул руку к своему «духу», и тот сразу сел на свое излюбленное место отдыха.

– Поверьте, друг мой, если вы завоевали любовь настоящей женщины, то приобрели состояние гораздо значительнее, чем ваши миллионы, – сокровище, которым никто не смог бы пренебречь.

Голос его смягчился, глаза стали мечтательными и менее презрительными, и я посмотрел на него с некоторым удивлением.

– Но, Лусио, вы же ненавидите женщин…

– Именно так! – ответил он. – Только не забывайте, за что я их ненавижу! За то, что в них сосредоточены все мировые запасы добра, но большинство женщин намеренно обращают эти сокровища во зло. Мужчины подпадают под женское влияние, хотя немногие из нас признают это. Женщины возносят нас на небеса или низвергают в ад. Последний путь – самый частый, мужчины вступают на него почти повсеместно.

Лоб его омрачился, и складки вокруг гордого рта стали жесткими и суровыми. Я некоторое время наблюдал за ним, а потом вдруг попросил некстати:

– Вы не могли бы убрать своего противного «духа»? Ненавижу, когда вы играете с ним!

– Это вы о моей бедной египетской принцессе? – спросил он со смехом. – Зачем же так жестоко, Джеффри? Если бы вы жили в ее дни, то могли бы стать одним из ее любовников! Без сомнения, она была очаровательна, а я и до сих пор нахожу ее очаровательной! Однако чтобы угодить вам…

Он заключил насекомое в хрустальный сосуд и отнес его в другой конец комнаты. Вернувшись, князь сказал:

– Кто знает, как страдал этот «дух», когда был женщиной, Джеффри! Возможно, она тоже вышла замуж за богатого и потом раскаялась! Во всяком случае, я уверен, что она намного счастливее в своем нынешнем состоянии!

– Эта кошмарная фантазия мне не нравится, – резко ответил я. – Я знаю одно: это совершенно отвратительное существо.

– Ну что ж, некоторые «переселившиеся» души действительно отвратительны на вид, – заявил он невозмутимо. – Удивительно, какую перемену производит в них неумолимый закон природы, когда они лишаются респектабельного телесного покрова!

– Что за вздор вы говорите, Лусио! Откуда вам знать об этом?

Внезапно тень пробежала по его лицу, придав ему странную бледность и непроницаемость.

– Разве вы забыли, – начал он нарочито размеренным тоном, – что ваш друг Джон Каррингтон в своем рекомендательном письме сообщал, что я являюсь «несомненным мастером» во всех научных вопросах? Вы не испытали эти мои способности, однако спрашиваете, «откуда мне знать об этом». Я отвечу, что знаю многое на свете, о чем вы не имеете ни малейшего понятия. Не слишком полагайтесь на свои умственные способности, друг мой, иначе я докажу, что они ничего не стоят! Я могу доказать, вне всяких утешительных сомнений, что клочки и обрывки той перемены, которую вы называете смертью, суть не что иное, как зародыши новой жизни, которую вам придется прожить, хотите вы того или нет!

Несколько сконфузившись от его слов и еще больше от того, как они были произнесены, я ответил:

– Простите! Я, конечно, сказал не подумав, но вы же знаете мои убеждения…

– Более чем основательно! – рассмеялся он, сразу же вернувшись в прежнее настроение. – «У каждого человека свои идеи» – модный девиз нашего времени. Каждое крошечное двуногое утверждает, что у него «собственное» представление о Боге, а также и о Дьяволе. Это очень забавно! Но вернемся к любви. Я чувствую, что недостаточно тепло поздравил вас, ибо, несомненно, Фортуна вам исключительно благоволит. Из всей массы суетных и легкомысленных дамочек вы выбрали неповторимый образец красоты, правды и чистоты, – женщину, которая выходит за вас, обладателя пяти миллионов, безо всякой корысти и презренной выгоды, только ради вас самого! Какую потрясающую оду