Я взяла его за руку.

— Не беспокойся. Я понимаю.  

Я отошла, чтобы получить багаж, и благодаря этой короткой передышке сумела немного взять себя в руки.

— Что скажешь, если мы заедем где-нибудь пообедать? — спросила Элейн.

Я кивнула, хотя из-за нервов есть совсем не хотелось.

— Любишь блины? – повернувшись ко мне в лифте, спросил Эд.

— Да.

— Прямо у шоссе, по дороге домой, есть отличная блинная. Там делают вкуснейшие блины на свете со всевозможными топпингами.

— Звучит здорово.

Судя по виду, Эд не очень хорошо себя чувствовал, и я надеялась, что он не перенапрягся, приехав встретить меня.

Пока Элейн помогала Эду сесть в машину, я закинула свой чемодан в багажник.

Поездка до ресторана прошла спокойно: Эд изредка оглядывался на меня и улыбался.

— Как прошел полет?

— Хорошо, насколько это возможно. Я не очень люблю летать.

— Я тебя понимаю, – Эд засмеялся.

В ресторане аромат свежей выпечки тут же вернул мне аппетит, и по совету Эда я заказала блинчики с черникой.

В ожидании еды я избегала неловкости, разглядывая зал, пока Эд с Элейн рассматривали меня. Вероятно, сравнивали сходство между мной и их умершей дочерью.

— Итак, Эллисон, у тебя к нам, наверное, есть вопросы? — спросила Элейн.

Я составила целый список о время перелета.

— Мне интересно, как давно вы знали обо мне и почему не пытались найти раньше?

Элейн опустила взгляд, собираясь с мыслями, затем подняла голову.

 — Когда Аманде было около пяти лет, мы узнали, что у нее был близнец. Мне рассказала подруга после того как уволилась из агентства по усыновлению. Но она сказала, что даже приблизительно не знает твое местонахождение. Мы решили, когда Аманде исполнится восемнадцать, мы ей обо всем расскажем и дадим самой решить, хочет ли найти тебя. Оглядываясь назад, я жалею, что мы не нашли тебя раньше. Прости.

Глаза у Эда снова блестели от слез.

— Эд, пожалуйста. Все хорошо. Тебе нужно экономить силы. Я не сержусь, честно. — У меня сердце разрывалось от боли за него, и хотелось его утешить. Потянувшись через стол, я взяла его за руку и не отпускала пока не принесли заказ.  

— Мэнди любила этот ресторан, — сказал он несколько минут спустя.

— Мэнди? — я чуть не выронила вилку. — Это ее прозвище?

— Только Эд так ее называл, — пояснила Элейн.

У меня пробежали мурашки. Когда впервые увидела Седрика в закусочной, играла песня «Мэнди» Барри Манилоу.

Я снова принялась за блины, думая об этом странном совпадении. Возможно, это просто воображение, но мне казалось, я чувствовала присутствие сестры. Может быть, то, что Эд назвал ее прозвище, и я вспомнила песню — это знак, что Аманда сейчас с нами? Но вслух я этого произносить не стала.

— Эллисон, — прервал мои размышления Эд, — все эти годы, пока Аманда росла, мы думали, что поступаем правильно. Если бы знали, что произойдет, поступили бы по-другому.

Я кивнула.

— Расскажи немного о своем детстве, — помолчав, попросила Элейн.

Я улыбнулась, вспомнив маму.

— У меня было прекрасное детство. Нам с Амандой повезло, что мы попали в хорошие семьи. Моя мама, ее звали Марго, была не замужем и всегда хотела иметь ребенка. Она хорошо зарабатывала, была в листе ожидания агентства по усыновлению, и вот однажды ей позвонили по поводу девочки. С того дня я стала ее дочерью. Она была всем для меня. Она много работала, но никогда не пропускала ни одного занятия по танцам, ни одного футбольного матча, а когда я выросла, то могла рассказать ей о чем угодно. Несколько лет назад она умерла от рака. Было тяжело. Она была моей лучшей подругой.

Я расплакалась, и теперь уже Эд взял меня за руку.

— И ты, и мы потеряли ту, что была для нас всем.

Следующий час мы делились воспоминаниями. Я рассказывала о своей маме, а Эд с Элейс об Аманде. Оказывается, в старшей школе она была чирлидершей и выиграла несколько соревнований. Летом, перед выпускным классом, училась в Испании, закончила школу с отличием и поступила в Северо-Западный университет на факультет журналистики.

После столь эмоционального обеда мы отправились домой к Эду и Элейн. Увидев красивый, но скромный дом в живописном предместье Чикаго, я предположила, что моя сестра была типичной девушкой из пригорода.

Элейн уложила Эда отдыхать, затем проводила меня в комнату над гаражом.

— Сейчас это гостевая, а раньше была комнатой Аманды. Вещи ее я давно раздала, но кое-что оставила: доску с фотографиями и безделушки на комоде. Надеюсь, здесь тебе будет удобно.

Это была типично девичья комната. Розовое покрывало с маленькими белыми цветами, винтажная мебель фирмы «Поттери Барн» и полосатые бело-розовые обои. Единственное окно пропускало легкий летний ветерок и достаточно много света.

— Располагайся, а пока принесу тебе полотенца.

— Большое спасибо, Элейн.

Еще раз оглядев комнату, я присела на кровать и закрыла глаза, наслаждаясь легким ветерком. Я чувствовала присутствие Аманды в ресторане, но здесь оно ощущалось еще сильнее. Фактически, эта комната была эпицентром.

На доске было десяток фотографий: школьные, группы черлидиров и с выпускного бала, на которой Аманда стояла рядом со светловолосым парнем, похожим на Зака из «Спасённые звонком». Затем я заметила ту самую фотографию, которую нашла в коробке. Я сняла ее с доски, перевернула и увидела надпись:

«Моей великолепной девушке. Спасибо, что согласилась позировать мне. Люблю тебя, крошка.

Седрик».

В горле образовался ком, когда увидела почерк Седрика и слова любви, обращенные к моей сестре.

Я вернула фото на доску и заметила другую. Вероятно, она была сделана в День Святого Патрика: Седрик и Аманда в зеленых футболках улыбались так, что щеки того и гляди лопнут.  Было тяжело и очень странно видеть его таким счастливым рядом с девушкой, которая как две капли воды походила на меня в восемнадцать лет.  На обратной стороне фотографии стояла дата: «Март, 2002».

За месяц до смерти Аманды.

Я подставила, как она страдала перед смертью. Такая молодая. Она хотела найти меня. Нуждалась во мне. А я даже не подозревала, что у меня есть сестра, и пока она умирала, наверное, сидела на фуд-корте торгового центра, уплетая тако.  

Я сжала фотографию и, плача, села на кровать. В голове крутилось столько вопросов. Поженились бы они с Седриком? Оставили бы ребенка? Встретились бы мы с