Соня обняла меня.

— Согласна, и я тобой горжусь. Знаешь, тебе стоит написать книгу. Это может стать бестселлером.  

— Серьезно?

Мы обе рассмеялись.

— Серьезно. Назови ее «Близнецы». Кстати, это ведь и твой знак зодиака.

— Точно, но мне в голову не приходила как-то это сопоставить.

***

Я быстро доехала на электричке до нужной остановки и пешком дошла до дома Беттины. На подъездной дорожке стояло несколько машин, но «Ауди» Седрика среди них не было, и я вздохнула с облегчением: я еще не готова его увидеть.

Я постучала в дверь, подождала, потом нажала на звонок. Я слышала голоса за домом. Но не могла понять, они доносятся с заднего двора Беттины или ее соседей, и уже собралась уходить, но тут дверь открылась.

— Эллисон? — на меня глядел ошарашенный Калеб.

— Привет.

Ярко-голубые глаза Калеба расширились, как будто он увидел привидение. Он обернулся через плечо и прошептал:

— Что ты здесь делаешь?

— Я звонила утром, но трубку не взяли. Я… э-э… только вчера вернулась и надеялся поговорить с твоей матерью и навестить Кэлли. Они дома?

— Гм… да… — Он снова глянул через плечо.

«Что там такое?»

Прежде чем успела спросить, раздались шаги.

— Калеб, ты где застрял? Так и от жажды не долго умереть. Кто там пришел?

Я узнала бы этот голос где угодно.

Калеб пораженно вздохнул и отошел в сторону.

Увидев меня, Седрик застыл, а я едва устояла на ногах.

— Привет, — прошептала я, взмахнув рукой.

Седрик посмотрел на молчаливого Калеба, снова на меня и сглотнул.

— Эллисон, — произнес он почти не слышно.

У меня екнуло сердце. Я глядела на него и не могла наглядеться. Тело закололо, как будто оно обнаружило то, о чем тосковало эти пять месяцев.

Я прочистила горло.

— Простите, я не хотела мешать. Хотела сделать Кэлли сюрприз и… э-э…

Седрик облизнул губы и покачал головой.

— Не извиняйся. Никогда не извиняйся. Боже! Как я рад тебя видеть. — Он искренне улыбнулся.

Это тронула мое сердце, но я не понимала, почему они просто стояли и не пригласили меня войти, пока не услышала женский голос:

— Седрик, дорогой, куда ты ушел?

 В прихожую вошла привлекательная азиатка.

Глава 35

Седрик

— Фу, меня мутит. — Дениз была на третьем месяце беременности, и запах жарящегося поросенка вызывал у нее тошноту.

Что касается меня, то я не мог дождаться, когда попробую его чертовски вкусную хрустящую корочку.

— Не могу поверить, что вы делаете это каждый год, — рассмеялась Стефани.

Мама усмехнулась.

— Вообще-то, два раза в год: на День труда и День памяти. Вот увидишь, насколько это вкусно.

— Я впервые буду есть жареного поросенка. Спасибо за такую возможность. — Стефани улыбнулась.

— Всегда пожалуйста. Не благодари, пока не попробуешь.

Между мной и Стефани не было серьезных отношений, поэтому я не хотел приводить ее сюда. Однако был рад, что мама радушно ее приняла, хоть и удивилась, увидев меня с девушкой. Она знала, как я все еще переживал из-за Эллисон, но думаю, поняла, что мне нужно отвлечься.

Эллисон практически исчезла из нашей жизни. Даже Кэлли перестала спрашивать о ней. Я бы солгал, сказав, что не вспоминал о ней сегодня. Когда в организм попадало хоть немного алкоголя, тоска усиливалась, и мысли сразу возвращались к ней: к ее прекрасному лицу, глазам, губам… Иногда вспоминать об этом было просто невыносимо, и сердце сжималось от боли.

— Похоже, поросенок готов. Как думаешь, Седрик? — спросила мама, вырывая меня из мыслей.

— Ему готовиться еще минут десять, а вот мне пора подкрепится холодненьким.

 Стефани рассмеялась и покачала головой.

— Принесешь и мне еще вина?

 Калеб встал с шезлонга.

— Вы оставайтесь, я сам принесу. В мамином холодильнике у меня припасена пара бутылок «Октоберфест». Хочу его попробовать. — Посмотрев на беременную Дениз, он добавил, подмигнув, — тебе тоже принесу безалкогольной солодовой.

Калеб неторопливо прошел через раздвижную стеклянную дверь в дом и пропал: наверное, завернул по дороге в туалет. Пришлось идти самому. Я собирался напугать брата, когда он выйдет из сортира, но, зайдя в коридор, увидел, что он стоит у входной двери.

— Калеб, ты где застрял? Так и от жажды не долго умереть. Кто там пришел?

 Калеб отошел в сторону, и из меня словно вышибло дух.

Эллисон стояла на пороге, и была еще красивее, чем я помнил. Темные волосы, которые теперь доходили почти до талии, развевал ветерок. Зеленые глаза, казалось, стали еще ярче, а может, их цвет усиливал обтягивающий голубовато-зеленый топик.

Я еле удержался, чтобы не броситься к ней, и прошептал с придыханием:

— Эллисон?

Она явно нервничала, но, кажется, была рада меня видеть. Сейчас она мало походила на «разъяренную Эллисон», покидающую мою квартиру, или на «отстраненную Эллисон», которой я отдавал письмо. Что-то изменилось, или, вернее... вернулось.

Она быстро опустила взгляд, а затем посмотрела мне прямо в глаза.

— Простите, я не собиралась мешать. Хотела сделать Кэлли сюрприз и… э-э…

Я покачал головой и широко улыбнулся.

— Не извиняйся. Никогда не извиняйся. Боже! Как я рад тебя видеть.

Я изнывал от желания прикоснуться к ней, обнять, но сомневался, что Эллисон позволит, поэтому мучительно продолжал стоять на месте, пока мы просто смотрели друг на друга.

«Что, черт возьми, я буду делать, когда она увидит Стефани?»

Прежде чем смог придумать решение, появилась сама Стефани и нарушила тишину:

— Седрик, дорогой, куда ты ушел?

«Дерьмо!»

Я оглянулся на нее через плечо, и снова посмотрел на Эллисон, отчаянно пытаясь взглядом передать, что между мной и Стефани нет ничего серьезного.

Очевидно, мне это не удалось. Эллисон погрустнела, затем надела фальшивую улыбку, переступила порог и протянула руку Стефани.

— Привет, я Эллисон, терапевт Кэлли.

На ее пальце сверкнуло кольцо. Мое кольцо! У меня чуть сердце не остановилось.

Стефани пожала Эллисон руку и посмотрела на меня. Понятно, что ей было любопытно, эту ли Эллисон я звал прошлой ночью во сне? Тем не менее, она ничего не спросила.  

— Я Стефани, приятно познакомиться.

 Мы продолжали неловко стоять в тишине, пока не услышали крик мамы с заднего двора:

— Поросенок готов!

Когда мы не отреагировали, она пошла в дом.

— Ребята, вы что, не слышали? Ох, Эллисон! — она подбежала к ней, вытирая руки о фартук,