От этих слов Хунли еще больше преисполнился отвращения: ложь в гареме была обычным делом, так что речам супруг и наложниц он давно не верил, а вот слова сына много для него значили. О Юнци хорошо отзывались как в школе, так и среди слуг: он был талантлив, прямодушен и сметлив, но главное – император ни разу не слышал от него лжи.

Как можно было заподозрить в заговоре подобного ребенка?

– Слуги! – Хунли закрыл глаза. – Благородную супругу Чунь и супругу Юй заточить под арест, каждую в собственном дворце. Остальных – в Управление наказаний. До захода солнца я хочу получить все ответы!

Благородную супругу Чунь словно приковало к земле, но вместе с Юйху и остальными ее увели евнухи. Когда один из них приблизился к супруге Юй, Юнци с трудом слез с кровати, бросился к матери, крепко обхватил ее своими маленькими ручками и заплакал:

– Не уводите матушку! Мама! Не уходи!

Супруга Юй, сдерживая рыдания, легко потрепала его по голове и тихо сказала ему что-то на ухо, отчего мальчик вздрогнул и тут же перестал плакать.

При виде этой сцены у Вэй Инло вдруг зародились подозрения.

В поведении благородной супруги Чунь все было логично, а вот действия супруги Юй выглядели противоречиво. Для верной приспешницы ее признание было слишком поспешным. Но если Юй не связывали с Чунь узы верности, как она могла так глубоко увязнуть в этом деле? Вэй Инло размышляла и так и сяк, пока в голову ей не пришел ответ – настолько абсурдный, что она вздрогнула от удивления.

– Не может быть, – пробормотала она себе под нос, но это ее не разубедило.

Если связать воедино все ниточки от начала до конца, ответ мог быть только один…

Глава 148. Тайное становится явным

= Ночью в опочивальне супруги Юй =

Во дворце было пусто: с момента своего прихода Вэй Инло не видела даже служанки, которая подала бы чай, его поднесла сама супруга Юй. Напиток оказался холодным и вчерашним.

– Хоть зачинщицей была не я, император все равно больше не захочет меня видеть. – Юй как ни в чем не бывало взяла чашку и сделала глоток. – Думаю, меня скоро выгонят из дворца – отправят ухаживать за императорской гробницей или молиться за предков в храме, но в Запретный город я больше не вернусь.

Вэй Инло тоже сделала глоток, ощутив всю истинность пословицы: «Когда человек уходит, чай в его чашке быстро остывает» – об ушедших часто забывают без следа. Отставив чашку, она сказала:

– Супруга Юй, ты подозрительно быстро сдалась.

Та с улыбкой посмотрела на нее – сердечно, словно Юй Боя, услышавший высокую оценку Чжун Цзыци[46].

– Как это пятый принц мог услышать, что благородная супруга Чунь упрашивала тебя дать ему слишком много женьшеня? И он так подозрительно кстати очнулся, чтобы нанести благородной супруге Чунь последний удар. – Вэй Инло внимательно посмотрела на собеседницу и сказала уверенно: – Супруга Юй, это все ты подстроила.

Юй довольно улыбнулась, как человек, чей план оценили по достоинству.

– Да, – легко созналась она. – Благородная супруга Чунь заставила меня помогать ей в борьбе с тобой, угрожая жизни моего сына. Я просто обратила ее же собственный план против нее, чтобы подобраться поближе и в последний момент нанести ответный удар.

– Вот, значит, как. Слова отрока столь выдающихся способностей, как пятый принц, значат для императора куда больше, чем речи обитательниц гарема. Ты знала, что словам сына Хунли непременно поверит… Вот только почему ты сразу не рассказала обо всем императору?

– Я не могла. Если бы я сообщила его величеству, что прежде водила дружбу с благородной супругой Чунь ради того, чтобы втереться к ней в доверие и выискать доказательства ее вины, император решил бы, что мы с тобой сговорились.

Хунли и не подозревал, что супруга Юй понимает его, как никто другой в Запретном городе: она знала, как посеять сомнения в его душе и как их развеять. Вот только, увы, она не обладала ни яркой красотой благородной супруги Хуэй, ни манерами благородной супруги Чунь, ни даже лукавством Вэй Инло, а потому так и осталась малозначимой супругой Юй.

– Стоило ли оно того? – горестно вздохнула Вэй Инло. – Пускай твоими усилиями благородная супруга Чунь утратила свое положение, но ведь и тебя постигла та же участь, ты ничего от этого не выгадала…

– Мне и не нужна была никакая выгода, – легко рассмеялась Юй. Казалось бы, утешать следовало ее, но теперь она успокаивала расстроенную Вэй Инло. – Инло, я слабая женщина, моя лучшая подруга умерла у меня на глазах, а я не смогла отомстить за нее. Если бы вы с прежней императрицей не протянули мне руку помощи, я даже Юнци не смогла бы защитить. Но как бы я ни была слаба, я знаю, что за добро следует воздавать сторицей. Я не слишком сообразительна, так что смогла придумать только такой способ.

Она резко поднялась, вышла из комнаты и вернулась с коробкой для сладостей, которую двумя руками подала супруге Лин.

– Сегодня мы расстанемся и вряд ли еще увидимся в этой жизни. Во всем мире я привязана только к одному человеку… И сейчас я хочу вручить это тебе. – Супруга Юй пристально смотрела на Инло. Когда та открыла коробку, внутри обнаружились гибискусовые печенья.

Те самые, что Вэй Инло три дня назад дала Юнци. В коробке оставалось семь штук, не хватало трех – мальчик берег их и съедал по одному в день.

Вэй Инло тоже приняла коробку двумя руками, лицо ее было серьезным, словно супруга Юй вверяла ей собственную жизнь. Она пообещала:

– Я о нем позабочусь.

Со слезами на глазах супруга Юй согнулась в почтительном поклоне, а снаружи вдруг раздался голос Ли Юя:

– Супруга Лин, император просит вас пожаловать в павильон Янсинь, в деле выяснились все подробности.

Инло полагала, что речь идет о ложном обвинении в отравлении со стороны благородной супруги Чунь, но, прибыв в павильон, обнаружила, что все не так просто.

Лицо императора было еще холоднее, чем накануне, Вэй Инло никогда раньше не видела его столь разгневанным – он был похож на готовый извергнуться вулкан. Рядом с ним императрица-преемница обратилась к стоящей перед ними на коленях Юйху:

– Повтори то, что сейчас нам рассказала, для супруги Лин.

Вспотевшая от страха служанка отбарабанила без выражения:

– Благородная супруга Чунь приказала