– Как зовут? – оживился Шульгин.

– Не знаю. Ничего больше не знаю.

– Надо в Серпуховской военкомат ехать, узнавать, где и в какой части Сошников служил.

– А смысл переться в такую даль? Тебе Тульской области мало?..

Они вышли из подвала, где размещался изолятор, Шульгин увлек Илью в их кабинет. Там он сначала включил чайник, затем открыл свою записную книжку, нашел номер старшего Сошникова.

– Олег Алексеевич, доброе утро! Капитан Шульгин, из Битово… Не разбудил?.. Ну, извините. Работа у нас такая, людей будить. Дурная работа, не спорю… Мы к вам собирались ехать, но думаю, необходимости в этом нет. Если, конечно, у вас сохранился военный билет Егора… Это хорошо, что сохранился! – Дима глянул на Илью и вытянул в его сторону руку с выставленным вверх указательным пальцем. – Вы не могли бы глянуть, в какой части он служил, где?

Минуты через три Шульгин уже записывал данные:

– Спасибо вам, Олег Алексеевич, вы нам очень помогли…

Он вернул телефон на место и, смачно зевнув, потянулся:

– А ты говорил, в Серпухов ехать надо.

– А ты разве не в Серпухов ездил? Гляжу, нету тебя, исчез куда-то, через пять минут появился. Это что, телепортация?

– Как ты догадался? – принял шутку Шульгин.

– Да уха у тебя нет, – изображая страх, посмотрел на Диму Романов. – Может, при депортации транклюкировалось?

Шульгин засмеялся, приветствуя шутку, но как бы невзначай провел пальцами по правому уху.

– Нет, левого уха нет, – мотнул головой Илья.

– Да иди ты знаешь куда!..

– Что там за часть?

– Судя по номеру, армейская. Да и Сошников сказал, что это мотострелки. В Екатеринбурге… Думаю, нам туда ехать не надо, – задумался Шульгин. – Будем рассуждать логически. Если Сошников деньги в Битово спрятал, то и камушки где-то здесь. И если его друг с этим как-то связан, то и сам он из Битово. Потому что Сошников к нему ехал. А если этот друг из Битово, то надо в наш Битовский военкомат обращаться. Насколько я знаю, в военкомате карточки по алфавиту разбросаны и по военно-учетным специальностям…

Какое-то время Шульгин раздумывал, а потом снова позвонил Сошникову-старшему.

– Мотострелковая это часть, – сказал он. – Летных специальностей там быть не может, хотя залетчиков везде хватает. Ракетчиков там тоже не может быть… Хотя не факт… В общем, работы много будет, возможно, всю картотеку перелопатить придется. Номер части будем искать… Сошников с девяносто третьего по девяносто пятый служил, а друг его мог и дедом для него быть, и молодым, значит, диапазон поиска для нас увеличивается с девяносто первого по девяносто седьмой год, хотя крайности маловероятны… Во сколько у нас там военкомат открывается?

– С девяти, кажется.

Шульгин глянул на часы, неторопливо потянулся, зевнул во весь рот и вдруг резво подскочил к единственному в кабинете дивану:

– Это мой плацкарт. До Серпухова… Извини, кто не успел, тот опоздал. – Он лег на бок, с выражением неземного блаженства на лице закрыл глаза, скрестил на груди руки.

Сначала он вытянулся во весь рост, а затем, подобрав под себя ноги, принял позу эмбриона. Шульгин свято исполнял первую заповедь оперативника. А заповедь эта проста: если есть возможность поспать – спи, ни о чем не думая.

Не бывает некрасивых женщин – бывает мало косметики. Утверждение спорное, но в данном случае его можно было принять за истину. Далеко не самые красивые черты лица у девушки, грубоватые, заостренные, нос большой, но при этом она умудрялась выглядеть очень эффектно за счет грамотного и щедро наложенного макияжа. Губы очень сочно накрашены, не будь у Ильи Полины, он бы наверняка захотел попробовать на вкус, а так желание шевельнулось едва-едва.

– Не знаю, кто вы по званию, но нас направили к вам, – весело улыбнулся ей Шульгин.

– Ну что вы, какие у нас звания! – защебетала девушка. – Нет у нас больше званий, сейчас все гражданские. Это раньше полковники были, майоры. А я и раньше гражданской была…

Илья кивнул. Он был в курсе реформ, что не просто коснулись военных комиссариатов, а в корне поменяли весь уклад. Раньше призывом на военную службу занималось второе отделение, а сейчас первое. Прежние первое, третье и четвертое отделения заменили одним – вторым. Но, в любом случае, учет отслуживших свое солдат и сержантов здесь велся в том же режиме. И заведовала этим учетом эта рыжеволосая накрашенная милашка.

– А мы вот не гражданские, служивые мы. Человечка нам надо найти. Из солдат и сержантов.

– Фамилия? – спросила девушка, подходя к большому шкафу, где хранились небольшие алфавитные карточки.

– Если бы мы только знали…

– А учетная специальность?

Девушка подошла к ящикам, занимавшим чуть ли не половину комнаты. Здесь уже карточки побольше, как по размеру, так и по содержанию.

– Мы только номер воинской части знаем.

– По номерам частей мы не учитываем.

– Придется все перелопачивать… Какие у нас там учетные специальности в мотострелковых частях? Там ведь не только стрелки, там танкисты, артиллерия, войсковая ПВО…

– У нас одних мотострелков полкартотеки… А какая часть вас интересует?

Шульгин назвал номер части.

– Да вы не переживайте, Марина, мы сами все лопатить будем…

– Да я не переживаю. Просто вчера эту воинскую часть уже искали. Из ФСБ человек был.

Шульгин в недоумении глянул на Илью, тот ответил таким же взглядом:

– А что за человек? Как фамилия?..

– Он не представился… – смутилась девушка. И краска на ее щеках выступила отнюдь не от жеманства.

– Как это не представился? Что, и документы не показал?

– Он сказал, что из ФСБ… Хотя нет, не было ничего… Это мне приснилось. – Она резко повернулась к Шульгину спиной, чтобы он не видел ее растерянных глаз.

– Ну что вы, Марина! – Дима подошел к девушке, мягко взял ее за плечи. – Мы же не из ФСБ. Мы уголовный розыск и за нарушение режима секретности не сажаем. Если вы нам все расскажете, я вам слово даю, что никто ничего не узнает.

– Я даже не знаю, как все вышло, – не поворачиваясь к нему, с опущенной головой сказала девушка. – Он зашел, улыбнулся, сказал, что работает в ФСБ. Симпатичный мужчина, обаятельный, костюм на нем дорогой… Презент мне сделал.

– Какой?

– Электронный планшет для записи.

– А если планшет краденый?

– Да нет, он сам им пользовался… У него в папке был… Совсем новый, память совсем чистая…

– Если он им пользовался, почему память чистая?

– Не знаю.