Задержанный смотрел на полковника хмуро, нелюдимо, и в глазах жесткая ирония, как будто он собирался послать его далеко-далеко:

– Твоя правда, начальник.

Но голос Юрия Павельева прозвучал на удивление миролюбиво.

– Только не надо мне лекции читать. Я сам до всего этого дошел. И дом у меня, и деревья. И на большую дорогу я не выхожу.

– Но раньше выходил?

– Выходил. Но так я за все, что совершил, отсидел.

– А может, уже после последней отсидки что-то было?

– Не было ничего, начальник.

– А перестрелка на электромеханическом заводе?

– Так я не стрелял, начальник. Не успел. Меня сразу подстрелили. Вот, в боку пуля была… И в ногу зарядили… Я когда в себя пришел, там одни мертвые лежали…

– А может, и раненые были?

– Не было никого, начальник, – глядя на Кручу исподлобья, мотнул головой Павельев.

– А у меня вот другая информация. Экспертиза установила, что двоих раненых добили в упор. И сделать это мог только ты, Юрий Олегович.

– Не знаю ничего, начальник. Если есть железобетонные доказательства, предъявляй. Если нет, то не надо время терять. На пушку ты меня не возьмешь, и не старайся…

А доказательств у следствия не было. Вот если бы имелось орудие убийства с пальчиками Павельева, но, увы…

– А деньги ты у братвы увел? Деньги, бриллианты.

– Так это не преступление… К тому же я эти деньги в милицию хотел сдать, – без издевки, но с хитрецой во взгляде сказал Павельев. – Вез в милицию, да на черта нарвался. Этот черт меня без ножа ограбил.

– Это ты про Сошникова?

– А я тогда не знал, кто он такой. Назвался Егором, и все… Деньги у меня увел, под братву подставил, да еще без ноги оставил.

– Он-то здесь при чем?

– Жгут надо было с ноги снять, а жгут остался, поэтому гангрена началась.

– И кто тебя оперировал?

– А вот этого я тебе, начальник, не скажу. Человек жизнь мне спас, а вы его по судам затаскаете…

– А кто с этим человеком помог, твой брат?

– Не важно.

– Я так понимаю, Максим тебе помог спрятаться.

– Ну, помог? А что здесь такого? Мы же братья, должны понимать друг друга…

– Твой брат сказал, что ты бесследно исчез.

– Он всем так говорил.

– А ты, значит, жив, но без ноги.

– Без ноги. И без прошлого. Я настоящим, начальник, живу…

– А как же Ася Верховцева?

– А что Ася? – внутренне напрягся Павельев.

– А то, что твой брат ее похитил и тебе на хранение сдал.

– Не надо фа-фа, начальник. Я к Асе в Битово приехал, а когда вся эта беда случилась, с собой увез.

– Ты к Асе в Битово приехал?

Круча уже слышал, что Ася Верховцева отказалась от всех обвинений в адрес Павельевых, но что Юра за ней в Битово приехал, стало для него сюрпризом.

– Да, она давно ко мне обещала приехать, но не приезжала. Как говорится, если гора не идет к Магомеду, Магомед сам идет к ней… Магомед – это мусульманский пророк, если ты не знаешь.

– Представь себе, знаю. – Круча вскинул брови, выражая насмешку над таким нахальством.

– Магомед чудеса творил. И я тоже чудо сотворил. Небольшое, правда, но чудо.

– Верховцева отравил?

– Как ты догадался, начальник?

– Юрий Олегович, ты это серьезно? – озадаченно спросил Круча.

– Серьезней не бывает.

– Я понимаю, у тебя с Верховцевой роман случился. Любовь штука серьезная, но не настолько, чтобы под убийство подставляться.

– А ты что, не взял бы на себя вину любимой женщины? – Павельев смотрел на него с усмешкой, готовой перерасти в откровенное презрение.

– Может быть, и взял бы. Но сто раз об этом подумал.

– И я бы сто раз подумал. Только не было никакой вины, нечего на себя брать.

– Ты уверен?

– Уверен… У меня ключ от квартиры был, я к Асе приехал, а ее нет. Она только под утро появилась. Со своим бывшим. Толиком его зовут… Он на меня набросился, ты кто такой, что за дела? – Павельев смотрел мимо Степана Степановича так, как будто за спиной у него находился монитор, с которого он считывал текст. Как по писаному шпарил. – Ударить меня хотел, замахнулся, а у меня нож в кармане, я ему перо к самому горлу приткнул. В общем, успокоился он. В душ сходил, потом Ася сходила, позавтракали мы. Затем он в Интернете сидел, что-то там высматривал, мы с Асей разговаривали. А потом этот Толик на кухню пошел, сказал, что кофе приготовить хочет. Я тихонько за ним, смотрю, а он в одну чашку что-то бросил. То ли яд, то ли сахару добавил… Ну, я мог бы шум поднять, но что, если не яд там был, а сахар, а я не хотел в дураках остаться. Короче, я решил не позориться, а просто поменял кружки. А там яд оказался…

– Хорошо ты, Юрий Олегович, все заучил. Только если актер заученный текст читает, игра его какой-то ненатуральной выглядит, ты не находишь?

– Я не актер.

– Да, но играешь ненатурально.

– Я не играю, я говорю.

– И я говорю. Что играешь… Значит, ты Асю дома ждал, а она с Верховцевым пришла.

– Да, с ним.

– А у него чемодан с деньгами?

– Не было никакого чемодана…

– Ах, ну да, там же газеты были, а деньги куда-то ушли…

– Насчет газет я не знаю, а денег не было.

– А склянка с ядом? Куда Верховцев ее дел? Ничего похожего на нее мы при нем не нашли. А склянка должна быть, причем герметически закрытая. Он солью синильной кислоты отравился. Эти кристаллы на воздухе испаряться начинают, они очень ядовиты. Их просто так в карман не положишь… Пузырек от яда должен был остаться, а его не было. Верховцев с собой увезти его не мог, потому что в квартире остался. А Верховцева могла. И увезла.

– А если Верховцев этот пузырек в окно выбросил?

– А ты думаешь, мы дураки? Думаешь, мы не осматривали газон под окном? Не было там ничего.

– Значит, плохо искали.

– Хорошо, пусть будет так. Лови следующий вопрос. Ты говоришь, что Верховцев за компьютером сидел, а что он там высматривал?

– Я откуда знаю?

– А я знаю. Недвижимость в Черногории он высматривал. Его интересовали элитные дома в престижных местах на берегу моря. И билеты в Черногорию он заказал. Два авиабилета, на себя и на Асю. Значит, были у него деньги, чтобы дом в Черногории купить. Были?

– Я не знаю, может, он кинул Асю? Может, были деньги, а он сказал, что там газеты. А потом чемодан выбросил, типа, он ему не нужен Что, я не знаю, как лохов разводят…