был чрезвычайно прост. Опять же Бурак, как и его отец, считали, что чем проще план, тем больше шанс, что всё пройдёт гладко. А чем план сложнее, тем выше вероятность, что что-нибудь пойдёт не так.

Поезд замедлился, а вместе с ним и гулкий стул колёс по рельсам, и пол слегка накренился. Они забирались в гору.

Состоял план в следующем. Бурак и отряд элитных янычар тайно проникают на территорию Российской Империи, используя потайные отсеки в вагонах с помидорами. Обычный торговый поезд не вызовет подозрений у русских. Сами воины будут одеты в российское обмундирование. Как только поезд прибудет на станцию этой ночью, они покинут своё укрытие, убьют всех свидетелей и персонал небольшого полустанка где-то в горах и направятся на одну из погранзастав русских. Там их будут ждать. Бурак уже договорился с гнилой аристократией русских.

Как там звали тех троих? Разумовский, Короленко и Михайлов. Глупые русские фамилии. Даже шайтан не выговорит.

Бурак зло и презрительно сплюнул себе под ноги, вспомнив, с кем ему пришлось договариваться. Ничего, ему удалось их обмануть. Люди этих князей и герцога будут ждать на погранзаставе высоко в горах. Они думают, что это очередная операция по провозу контрабанды, но в этот раз всё будет не так. Да, они возили контрабанду в обе стороны, чтобы усыпить бдительность дворян. Только затем, чтобы сегодня ночью убить на заставе всех до единого и занять их место.

Затем настанет время для второго этапа их плана. Часть отряда покинет заставу и нападёт на османских пограничников, а вторая часть отряда поддержит их огнём миномётов с самой заставы русских. Чтобы внезапное нападение выглядело правдоподобно Бураку и его людям придётся убить несколько десятков подданных Империи султана Сулеймана. Маленькая, но такая необходимая жертва. После этого ещё один отряд янычар «контратакует русских» и отгонит их обратно к границе. Бурак со своими людьми исчезнут, оставив на заставе лишь трупы русских.

Так все доказательства вероломного нападения Российской Империи окажутся в нужных руках. И это станет прекрасным поводом объявить войну.

При мысли об этом Бурак улыбнулся и провёл ладонью по небольшой, чёрной, как крыло ворона, бороде. Он был высок и красив, пользовался бешеной популярностью у женщин — особенно у иностранок, охочих до османской экзотики. Бурак не противился. Ему нравилась популярность. Но мечтал он о карьере генерала, а отец пообещал, что если он успешно проведёт эту операцию, то даст командовать целой дивизией.

(Автор не знает османского языка, поэтому османскую речь будет помечать «осм.»)

(осм.) — Мой господин, — к Бураку подошёл один из его воинов, смуглый и гладко выбритый, только глаза блестели в полумраке вагона, — скоро мы будем на месте.

(осм.) — Хорошо, Исмаил, готовь людей, — кивнул Бурак. — Проверьте винтовки, наденьте глушители и примкните штыки.

(осм.) — Да, мой господин.

Исмаил отошёл. Послышались тихие команды янычара, защёлкали затворы, залязгали присоединяемые штыки. Бурак попытался ослабить воротник мундира, который натирал шею. И как русские ходят в такой форме?

Вдруг поезд, лязгнув колёсами, остановился. Прибыли. Лёгкое волнение, с которым боролся Бурак всю дорогу, улетучилось. Так происходило каждый раз, когда наступала пора действовать.

(осм.) — Вперёд! — скомандовал Бурак. — И помните: ни слова по-османски!

Двери нескольких вагонов синхронно открылись, и на пути спрыгнули солдаты в русской форме. Они слепо заозирались, потому что оказались в полной темноте. Ночи в горах, конечно, тёмные, но на полустанке должны гореть фонари. А туткромешная мгла.

— Что происходит? — послышался вопрос на ломаном русском от одного из воинов.

— Где мы?

— Это не похоже на станцию для поезда.

Когда глаза немного привыкли к темноте, Бурак увидел, что они оказались в тоннеле.

(осм.) — Шайтан подери этого машиниста! — зло воскликнул он, позабыв собственный приказ. — Почему мы остановились в тоннеле?

Разъярённый, он направился к голове поезда, как вдруг впереди зажёгся яркий свет, ослепивший его. А затем по ним открыли шквальный огонь.

— Мочи басурман! — разнеслось эхо по туннелю.

(осм.) — Засада! — закричал Бурак, воздвигая перед собой каменную преграду. — Уходим! Уходим!

В поезде их наверняка ждёт смерть. Поэтому они двинулись к выходу из тоннеля, отстреливаясь из винтовок. Из-за яркого света прожекторов врага они не видели, и янычары умирали один за другим. Пули свистели и взвизгивали, рикошетя от стен.

(осм.) — Цельтесь в огни! — зычно скомандовал Исмаил.

Их предали. Их нагло предали!

Бурак заскрипел зубами. Он доберётся до этих проклятых русских. Обязательно доберётся!

Из продырявленных пулями вагонов стекал сок помидор и смешивался на земле с кровью янычар. Они отступали, теряя всё больше людей. Бурак попытался воздвигнуть каменную преграду на весь тоннель, но её тут же разбили артефактным снарядом, убив каменными осколками ещё несколько человек.

Русские и артиллерию подвезли! Их точно ждали!

Вскоре отступление превратилось в бегство. Янычары, забыв о воинской чести, бросились бежать. Тоннель вывел их на дно небольшого ущелья, по которому проходила железная дорога. Вверху мерцало самоцветами звёздное небо.

Стоило османскому отряду выйти, как на склонах вспыхнули маленькие огни. А через секунду рой пуль ударил по оставшимся людям Бурака.

«Да падёт небо на головы этих проклятых русских! Их коварство не знает предела!» — успел подумать Бурак, пытаясь воздвигнуть каменный купол. Вдруг, всего на миг, перед ним появился человек с тонким мечом и тут же исчез. Бурак не успел разглядеть его в темноте. Увидел только серые глаза, а потом схватился руками за распоротое горло.

Через минуту всё было кончено.

* * *

Баня Пятигорской академии

Сейчас

Николай

Я открыл глаза. Проблема не исчезла. Хотя чему я удивляюсь? Это же банда проблемных женщин, они их создают каждый день и не по разу!

Девушки побросали веники и стали забираться на лавки, потому что корни дриады ползли к ним по полу. Вряд ли намерения у них были добрые. Пришлось сесть, чтобы всем хватило место, и деревянные полки застонали от нашего веса. В основном, правда, от моего.

Тем временем зелёные побеги забрались на потолок и проросли вниз. Спрятали за собой светильники, и парную окутал зеленоватый полумрак. Вскоре и Маша окончательно заросла так, что мы больше не могли её видеть. Знали только, что она где-то там.

Корни и стебли оставляли нам всё меньше пространства, прижимая к печке. Её они не трогали — видимо, слишком горячая.

Эх, блин, придётся руками эти сорняки вырывать.

— Ай! Оно колется! — отдёрнула ногу княжна от очередного побега и, шевеля задницей, перебралась ближе к мне.

«Маш, ты там как?» — я мысленно обратился к дриаде.

«Я? Я… н-нормально. Но ничего не вижу».

«Ладно, я