Тропинка, ведущая по мокрой траве и разъезжающейся под ногами глине, закончилась, и они вышли на песчаный берег, пустынный и тихий. Озеро чуть слышно набегало на белую кромку песка, и Даша совершенно не вовремя подумала, как здесь должно быть красиво летом.

Женя и Игорь Арнольдович достали фонари. Два круглых пятна пробежали по пляжу, разгоняя черноту. В их неровном желтом свете на глаза попадались неровные камни, палки, а также забытое кем-то, видимо неугомонными Санькой и Федей, пластиковое ведро.

При воспоминании о мальчишках Даша невольно улыбнулась: они были забавные и славные, а что шумные и шебутные, так им же наверняка просто скучно сидеть взаперти. Дети – это, вообще, счастье, и когда-нибудь они у нее тоже обязательно будут. Мальчик и девочка. Денис не хотел детей, считал, что им еще рано вешать на себя такую обузу, и Даша шла у него на поводу, кретинка. Сколько лет потеряно впустую! Ее детям, если бы она родила их сразу после замужества, могло бы быть столько же лет, сколько сейчас Саньке и Феде, это их пластиковое ведро валялось бы сейчас на осеннем пляже, и…

Ее мысли были прерваны коротким возгласом Жени.

– Так, а это у нас что такое?

Он присел на корточки и внимательно разглядывал что-то на песке в свете фонаря. Даша подошла поближе, вгляделась, но ничего не увидела: просто песок – мокрый, расчерченный какими-то непонятными полосами, в центре гладкий, а по краям продавленный. Тащили что-то?

– Что там? – издали спросил Игорь Арнольдович.

Татьяна подбежала и тоже присела рядом.

– Следы волочения, – ответил Женя, и Даша похвалила себя за догадливость. – Ну-ка, Даша, встань вот тут и свети сюда, – он сунул ей в руки фонарь. – Игорь, а вы идите со мной.

Ничего не поняв, Даша послушно выполнила поручение. Человеком она была ответственным, а Женю и вовсе была готова слушаться беспрекословно.

– Ага. Вот тут это было.

– Что? – Даша уже изнемогала от любопытства. Впрочем, оно было не легким и веселым, а тяжелым и болезненным, тревожным.

– На границе с линией песка трава примята. Здесь стояли два человека, а потом один упал, и его поволокли вон туда. – Женя махнул рукой влево, где в отдалении стоял большой деревянный сарай, от которого в воду уходил длинный деревянный пирс. – Татьяна, что там?

– Лодочный сарай. – У женщины клацнули зубы. – Там несколько виндсерфов у нас, летом отдыхающие пользуются, и лодка.

– Металлическая или деревянная? – деловито уточнил Женя. – Получается, сюда и по воде можно добраться, не только по суше?

– Лодка резиновая, надувная, только выбраться отсюда по воде нельзя – летом Миша ее из воды вытаскивал и об камни порезал, а заклеить все руки не доходили. Зачем, если сезон заканчивался и машина всегда под рукой?

– Как мы видим, не всегда, – пробормотал Женя и коротко скомандовал: – Пошли!

Они быстро дошли до сарая, запертого на большой амбарный замок. Правда, в свете фонаря было видно, что дужка замка не защелкнута, а просто вставлена в одну из крепких навесных петель. Сарай был открыт.

– Игорь, оставайся снаружи с дамами. Ты за них головой отвечаешь, – скомандовал Женя и дернул на себя дверь, отворившуюся с громким противным скрипом.

Даша зажмурилась, словно из сарая могли выскочить чудовища и напасть на Женю. Ей казалось, что с закрытыми глазами она простояла вечность, хотя на самом деле прошло минуты две, не больше. Послышался шорох. Она распахнула глаза и увидела, что ее мужчина появился на пороге. Лицо у него было мрачное.

– Так, Татьяна, вам сюда лучше не заходить, – глухо сказал Макаров. – Даша, побудь с ней. Игорь, пойдем, подсобишь.

– Что? – выкрикнула Татьяна. Ее крик, жалкий, отчаянный, словно завис в воздухе, а потом полетел над озером, повторяясь гулким эхом. – Что там?

Даша взметнулась и повисла у нее на руке, не давая сделать ни шагу, обняла, прижала к себе, баюкая, словно ребенка. Не зная деталей, она была уверена – произошло что-то непоправимое.

Снова исчез в сарае Женя, за ним скрылся Игорь Арнольдович и сдавленно вскрикнул внутри, бормоча проклятия и ругательства. Женщины ждали, оставшись вдвоем, минуту, вторую, третью. Время тянулось невыносимо медленно, и Даша все баюкала и баюкала Татьяну, которая поскуливала у нее на груди, как щенок, потерявший хозяина.

Подошел Игорь Арнольдович, присел перед ними на корточки, взял в свои ладони холодные Татьянины руки.

– Танюша. – Он откашлялся, словно слова застревали у него в горле, обдирая его до крови. – Танечка. Нет больше Миши. Мы его из петли вынули, но сделать уже ничего нельзя. Таня, он умер.

– Не-е-е-ет! – не закричала, а скорее завыла Татьяна, и этот страшный крик понесся над ночным озером, которое теперь казалось Даше равнодушным и оттого злым. – Нет, этого не может быть! Он не мог оставить меня одну-у-у-у!

Она вырвалась из рук Даши, оттолкнула Игоря Арнольдовича и побежала к сараю, поскальзываясь на мокром песке. Появившийся на пороге Женя молча посторонился, словно признавая право Татьяны увидеть тело мужа, кивнул Игорю, чтобы тот не оставлял женщину одну, а сам подошел к застывшей соляным столбом Даше и крепко ее обнял, защищая от всех житейских невзгод.

– Все плохо, да? – тихо спросила она.

– Хуже не придумаешь. Теперь у нас два трупа, что доказывает мою полную профнепригодность.

– Ничего это не доказывает, – горячо сказала Даша. – Ты же не нанимался сюда в охранники. Скажи, Михаил Евгеньевич повесился? Не вынес чувства вины из-за убийства Сэма или испугался, что ты вот-вот его вычислишь?

– Я бы тоже так подумал, – медленно сказал Женя, – если бы не эти следы на песке. Завтра утром их уже не будет, все смоет дождь. Нам просто повезло, что мы пришли на пляж сегодня, а не несколько часов спустя. Если бы мы нашли тело утром, я бы первый сказал, что убийца Голдберга наложил на себя руки, дело закрыто. Но мы пришли сейчас, поэтому я со всей ответственностью заявляю, что Михаила убили. А это значит, убийца Сэма по-прежнему на свободе.

– Женя, я боюсь, – сказала Даша и заплакала. – Если это не Михаил Евгеньевич, то кто? У него был мотив: Сэм – его отец. У других такого мотива нет. Да и зачем тогда убивать самого Михаила – замести следы, как ты только что сказал? Утром его нашли бы повесившимся и решили, что он не вынес угрызений совести?

– Или поэтому, или он догадался, кто убийца. Не забывай, что он с кем-то разговаривал на пляже перед смертью. Он встретился с убийцей и что-то ему сказал, видимо, очень опасное.

– Но что именно? – Даша и сама чувствовала, как жалобно, почти жалко звучит ее голос.

Обнимавший ее мужчина поднял голову и задумчиво посмотрел на выходящего из сарая Игоря Арнольдовича, поддерживавшего шатающуюся Татьяну.

– Знаешь, что интересно, – сказал он еле слышно, – Голдберг в разговоре с тобой уверял, что ответил на просьбу своего внебрачного сына и перевел значительную сумму на лечение Жаворонка. А Игорь рассказал нам, что Михаил этих денег не получал, отец отказал в его просьбе, и Лариса Евгеньевна умерла, не получив нужного лечения. Понимаешь, что это значит?