Года три назад Михаил решил разыскать своего отца. Для этого он нанял московского юриста Романа Маслова, который за положенное вознаграждение собрал досье на Сэма Голдберга. Информацию он передал клиенту, однако запомнил, что Голдберг был крайне непубличным и закрытым человеком, и вся связь с ним шла только через одного человека – его поверенного.

Спустя некоторое время Лариса Евгеньевна, мама Михаила, тяжело заболела. Врачи не скрывали от обезумевшего от горя сына, что женщина обречена, но, чтобы не лишать его последней надежды, говорили что-то о дорогостоящем лечении за рубежом, на которое требовались огромные деньги.

Вот тут-то Михаил и решил обратиться за помощью к отцу. Для этого он снова связался с Масловым и попросил отправить письмо с рассказом о болезни Жаворонка, а также реквизиты, на которые можно было перечислить деньги на лечение. Реквизиты и обратный адрес Маслов подменил. Он уже знал, что Сэм Голдберг – миллионер, владеющий баснословным состоянием. И видел, что его клиент – человек несведущий и простодушный, обвести которого вокруг пальца очень легко.

Все получилось именно так, как задумал Маслов. На письмо о помощи Голдберг через поверенного ответил, деньги перевел, а заодно прислал дорогой подарок, как он написал в письме, «на память».

– Но у Маслова не было никаких драгоценностей, – перебила Даша. – Ни колец, ни серег, ни запонок.

– У него был портсигар, – мягко ответил Макаров. – Мы мимолетно видели его, когда выбежали на улицу на мальчишечий крик. Маслов достал из кармана куртки портсигар, тяжелый такой, массивный, прикурил и быстро спрятал вещицу в карман, словно не хотел, чтобы его видели, и досадовал, что проявил оплошность.

– Признаться, я и забыла об этом.

– И я тоже, тем более мы видели его пару секунд. Думаю, скоро мы сможем познакомиться с этой вещью повнимательнее и окажется, что она как нельзя лучше подходит к часам Сэма. Кстати, я практически убежден, что Саша Тихомирова их не брала и не прятала.

– Как? – поразилась Даша. – Она же была в комнате Сэма.

– Была и видела американца убитым. Пчак разглядела и, наверное, даже потрогала, а потом испугалась, что полиция найдет на ноже ее отпечатки пальцев, потому и в бега ударилась. А часы на самом деле забрал Маслов. Не мог пройти мимо очередного куша, тем более в паре с портсигаром за часы можно было выручить очень неплохую сумму. Забрал и спрятал в вазу. Думаю, что он был немало взбешен, когда выяснилось, что их там нашли его собственные дети.

– Да погоди ты, рассказывай по порядку, – с досадой сказал Игорь Арнольдович. – Маслов получил деньги и портсигар, а Мишке сказал, что отец отказал?

– Да, он сказал, что поверенный прислал категорический отказ Сэма Голдберга иметь дело с российскими родственниками. Лариса Евгеньевна умерла, а Михаил жил с чувством вины. Единственной его отдушиной была эта усадьба. Постепенно он начал отходить, оттаивать от своего горя, и тут появилась Даша, которая именно это место выбрала для проведения выездного тренинга по актерскому мастерству. А затем, спустя какое-то время, прислала в усадьбу список гостей, в котором Михаил Евгеньевич и обнаружил имя Сэма Голдберга.

– Он был в ужасе, и я тоже, – глухо сказала Татьяна. – Миша только начал забывать про весь этот кошмар и тут узнал, что его отец, негодяй, который не протянул руку помощи матери своего ребенка, приедет сюда, в этот дом. Он не знал, что делать, как себя вести. Он несколько ночей не спал, понимаете?

– Думаю, что он решил посоветоваться со своим юристом и позвонил Маслову, – продолжил свой рассказ Макаров. – Тот, естественно, испугался. Впрочем, причиной визита Голдберга могло быть что угодно. Разоблачения вполне можно было избежать, и Маслов принял решение снять единственную оставшуюся свободной комнату под предлогом того, что хочет уединиться здесь с женой. Я уверен, что он сказал правду: в последний момент сорвалась возможность оставить детей у бабушки, а потому они были вынуждены взять их с собой. Он приехал сюда, чтобы, на словах, оказать Михаилу Евгеньевичу поддержку, а на самом деле – как-то удержать ситуацию под контролем.

– Но Сэм тоже заметил портсигар, – выдохнула Даша. – Раз Маслов доставал его машинально, значит, и тут сплоховал. А Сэм узнал вещицу, понял, что человек, которого он ищет, здесь, в усадьбе, и именно поэтому на ужине рассказал нам свою историю. Но почему Михаил Евгеньевич не признался, что это он сын Жаворонка?

– Он был очень взволнован, – горько сказала Татьяна, – перед ним сидел его отец. Человек, которого так сильно любила Лариса. Он хотел после ужина переговорить с Сэмом и не смог. У него давление поднялось, и я уложила его в постель и дала лекарство. Это я убедила Мишу отложить разговор на завтра. Простить себя не могу – если бы не я, то они бы все выяснили тем же вечером, и все остались бы живы!

– Не кори себя. – Игорь Арнольдович притянул женщину к себе, погладил по голове. – Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется. Особенно когда рядом черный человек. Мишка взрослый мужик. Был. Сам мог решения принимать, а не под твою юбку прятаться.

– А Елизавета тут при чем? – спросила Даша у Макарова. – Почему тебе помогло то, что она всегда права?

– Она рассказала нам, что видела, как после ужина Маслов разговаривал с Голдбергом во дворе. Видимо, твой Сэм подошел к нему и сказал, что узнал портсигар. Конечно, Маслов чуть моложе, ему нет тридцати девяти, но люди могут выглядеть по-разному, к тому же ценная вещь могла быть перепродана. Он просто решил узнать у Маслова, как она у него оказалась. Роман увел его подальше, в темноту, и Елизавета, отправившаяся на прогулку, услышала часть разговора, в котором Голдберг пообещал спуститься в гостиную, когда все уснут.

– Человеком, которого я видела в окно, – медленно сказала Даша, – был не Михаил Евгеньевич. Это Роман выходил на улицу, накинув дождевик хозяина.

– Конечно. А выходил он за пчаком, который видел в беседке, когда Михаил Евгеньевич готовил ужин. Потом американец спустился на первый этаж, где призвал Маслова к ответу. Тот побоялся убивать в гостиной, куда мог спуститься кто угодно, а потому пообещал попозже прийти к Голдбергу в номер и все объяснить.

– Когда Сэм возвращался к себе, я выскочила на лестницу. Он начал рассказывать мне обо всем, и в какой-то момент Маслов, подслушивающий внизу, испугался, что я все пойму, и бросил чем-то тяжелым в стекло. Раздался страшный шум, все выскочили из своих комнат, и нам пришлось прервать разговор.

– Да я же с самого начала обратил внимание на то, что на звук разбившегося стекла выскочили на лестницу все, кроме Масловых. Когда я спросил об этом у Романа, он ответил: они решили, что шум их не касается. На самом же деле его дети и жена крепко спали. Думаю, он подпоил их снотворным, чтобы иметь возможность беспрепятственно выходить из номера. А сам он не вышел, потому что его там не было. Он разбил стекло и где-то спрятался. А потом дождался, пока все угомонятся, поднялся к ждавшему его Сэму и убил его.

– А Миша? – спросила Татьяна и снова заплакала. – Мишу он за что?