– Но здесь нет электронного адреса самого Сэма, – сказал Макаров, пробежав глазами досье. – Татьяна, вы знаете, как именно ваш муж попросил у отца денег?

– У Сэма не было электронной почты, – напомнила Даша. – Он вообще не признавал Интернет и все, что с ним связано. Со своим поверенным он связывался по телефону, а тот уже вел все дела.

– Получается, он написал этому поверенному? – Макаров требовательно смотрел на Татьяну. Та пожала плечами.

– Он не мог написать поверенному, – подумав, сказала Даша. – Тот же коренной американец, глупо рассчитывать, что он владеет русским языком. А Михаил Евгеньевич, насколько я понимаю, не знал английского?

– Нет, – твердо сказала Татьяна. – И это при том, что у него мама учительницей английского всю жизнь проработала! Миша очень болезненно относился к тому, что его отец бросил беременную мать. Я же говорю, Лариса Евгеньевна была для него всем! Он и английский наотрез отказался учить, немецкий выбрал. Хоть и немецкого не знал, сами знаете, как в наших школах учили, да и сейчас учат.

– Знаю, – кивнул Макаров, который тоже не говорил ни на одном иностранном языке. Сдались они ему! Если понадобится, переводчики есть. И этот, как его, гугл транслейт.

– Значит, когда Михаил Евгеньевич решился попросить денег, он, скорее всего, обратился за помощью к тому самому юристу, который нашел ему координаты Сэма! – воскликнула Даша. – Попросил связаться с поверенным. Тот так и сделал, только реквизиты для денежного перевода указал свои, а когда неожиданно получил деньги, решил не делиться с клиентом, а присвоить их. Думаю, в качестве почтового адреса была указана какая-нибудь абонентская ячейка, к которой у этого негодяя был доступ.

– Или негодяйки, – задумчиво сказал Макаров, – думаю, нам не стоит во второй раз попадать в гендерную ловушку. Юрист, к которому обратился Михаил, с одинаковой вероятностью мог быть и мужчиной и женщиной.

– Правильно. Тогда остается понять, кто из присутствующих в усадьбе – юрист! – воскликнула Даша. – Катя, я и Рита – нет. Анна – бывший врач, ныне владелица туристической фирмы. Настя – турагент, ты полицейский.

– Полицейский – тоже юрист, – заметил Макаров, откровенно ею любуясь.

– Несомненно, но вряд ли человеку, разыскивающему американского отца, пришло бы в голову обращаться в полицию. Да и английский у тебя хромает, – серьезно ответила она. – Кем работает твой Игнат?

– Школьным психологом, – усмехнулся Макаров. – Можешь вычеркивать.

– Хорошо, продолжаем. Паулина – домохозяйка, она вообще никогда нигде не работала, Ольга – учительница, да и вообще во время убийства Михаила Евгеньевича ее здесь уже не было.

– Остается одна Елизавета, – задумчиво сказал Макаров. – Конечно, сейчас она работает начальником отдела, юридического, замечу, в Газпроме, но пару лет назад вполне могла оказывать частные услуги.

– Нет, Елизавета не могла – это совсем другой психологический типаж. Не веришь мне, спроси своего друга-психолога. У нее синдром отличницы, она карьеристка до мозга костей. Такие всегда правы, все тонко замечают и делают только правильные выводы. Но на убийство она не способна. У нее для этого слишком холодный ум, а убийство – взрыв эмоций. Как ты понимаешь, это совсем не про Лизу.

– И тем не менее она ходит на занятия «Открытого театра», – не сдавался Макаров.

– Да потому и ходит, что Катина авторская методика позволяет каждому на сцене получить именно то, что ему не удается в повседневной жизни. Помнишь, у Окуджавы: «Господи, дай же ты каждому, чего у него нет». Но театр – это иллюзия, обман, самовнушение. Когда Лиза играет роль, она способна на перевоплощение и выброс эмоций, хотя, положа руку на сердце, у нее не очень хорошо получается. Но в реальной жизни – нет. Она никогда бы никого не убила. Это же может отрицательно сказаться на карьере!

У Макарова зачесалось в груди. То самое место, где жила интуиция, опять свербело и кололось, вызывая неудержимое желание откашляться.

– Ты только что сказала что-то очень важное, – сказал он. – Только я никак не могу вспомнить, что именно.

Даша растерянно молчала, по всей вероятности, не видя в своих словах ничего особенного.

– Про театр? – наконец спросила она.

– Нет. Не про театр. Про Елизавету Мучникову.

Внезапно лицо его просветлело.

– Черт, – сказал он и взъерошил волосы на затылке. – Черт, черт, черт. Кажется, все сходится. Дашка, если бы только знала, какая ты молодец!

Даша во все глаза смотрела на него.

– Ты что, понял, кто убил Сэма и Михаила Евгеньевича? – наконец спросила она.

– Да, понял. И мне стыдно, что я не догадался с самого начала.

– И я тебе помогла? – В ее голосе звучало недоверие.

Его же Макаров без труда читал в глазах стоящих рядом Татьяны и Игоря Арнольдовича.

– Еще как.

– Но чем?

– Ты сказала, что такие люди, как Елизавета Мучникова, всегда правы, потому что все подмечают и делают правильные выводы. Она и в этот раз сделала правильный вывод – с самого начала вычислила убийцу.

Три пары глаз смотрели на него – две с опаской, одна с тревогой.

– Ты хорошо себя чувствуешь, Женя? – спросила Даша. – Может быть, тебе лучше отдохнуть? Давайте поспим до утра. Утро вечера мудренее.

– Не понимаешь? – Макаров засмеялся, чувствуя себя легко, как это всегда бывало после раскрытия сложных дел. Будто тяжелая ноша упала с плеч и теперь валялась под ногами разбитая на мелкие, совершенно неопасные осколки. – Вы все не понимаете? Хорошо, я вам сейчас все объясню, только мне нужно кое-что проверить. Игорь, у тебя есть ноутбук с Интернетом?

Теперь он перешел с бизнесменом на «ты», но тот не возражал, просто подошел к каминной полке, взял с нее небольшой макбук и без лишних вопросов протянул Макарову.

Тот снова опустился на звериную шкуру, откинул крышку, пальцы проворно забегали по клавиатуре, набирая одному ему понятный запрос. Через три минуты он захлопнул крышку и поднялся с пола:

– Да, все правильно. Так и есть.

– Женя. – Голос Даши дрожал от обиды. – Это нечестно! Ты должен немедленно все нам рассказать.

Макаров подошел, обнял ее и поцеловал крепко-крепко, так, что она задохнулась на мгновение.

– Ну, разумеется, я все вам расскажу, – сказал он. – Ты же мой напарник. Тем юристом, которого Сэм нанял, чтобы найти отца, и потом обратился к нему с просьбой написать письмо поверенному Голдберга, был Роман Маслов.

– Что-о-о-о? – воскликнула Даша. – Отец Саньки и Феди?

– Он, конечно, отец Саньки и Феди, но еще и юрист, который оказывает услуги по поиску пропавших людей. – Макаров снова поднял крышку ноутбука и показал остальным экран, на котором был открыт сайт юриста Маслова. – Я практически убежден, что все было так.