К противоположной стене подвала была приделана высокая, от пола до потолка, стойка для винных бутылок. Брайан велел мне принести бутылку красного портвейна «Тейлор Флэдгейт», которая вроде как должна была найтись где-то наверху справа. Вынув несколько бутылок, я наконец обнаружил нужную и поднялся с ней в кухню, где Тэсс складывала тарелки в огромную раковину.

– Это тебе, – сказал я.

Я не был так уж удивлен, когда, взяв бутылку и поставив ее рядом с раковиной, она притянула меня к себе и обняла.

– Так классно, что ты пришел, Мэл, – шепнула Тэсс. – Надеюсь, тебе тоже весело.

– Конечно, – ответил я.

Взяв меня под подбородок, она сказала мне, какой я милый.

– Иди достань Брайану виски, пока он еще не протрезвел. Портвейн я сама открою.

Я поднялся наверх в гостиную. От огня в камине остались лишь тлеющие угли в кучке золы. В комнате было по-прежнему тепло. Я подошел к шкафчику со спиртным, присел на корточки и открыл его. Внутри стояло около дюжины бутылок – все с виски, насколько я мог судить. Нашел «Талискер», достал. За ним обнаружилась трехгранная бутылка с виски под названием «Димпл Пинч». Это была точно такая же бутылка, что валялась под ногами у Ника Прюитта. Я был в этом совершенно уверен. Форма бутылки была слишком уж уникальна – три грани, и каждая сторона немного вдавлена. Бутылку окутывала тонкая проволочная сетка. Я залез в шкафчик поглубже и нашел еще две бутылки этого скотча, обе нераспечатанные. Похоже, это и был «повседневный» виски Брайана – тот, который он переливал в графин, стоящий на шкафчике.

Я встал, все еще держа в руке «Талискер» и жалея, что так напился и никак не могу решить, что именно делать дальше. Услышал, как кто-то входит в комнату, но это оказался всего лишь Хэмфри, который, тяжело сопя, устремился к сыру и крекерам, так и лежащим на кофейном столике.

За бутылкой виски я слушал рассказ Брайана, как однажды целые выходные он пропьянствовал с Чарльзом Уилфордом[122] в Майами. Брайан знал, что я фанат «Ереси цвета жженого апельсина», так что пересказывал мне историю с Уилфордом множество раз. Всякий раз она немного менялась.

Я отнюдь не истинный ценитель виски, но даже я понял, что «Талискер» – это вещь. И все же, поднося стакан к губам, всякий раз отпивал лишь чисто символически. Нужно было обдумать, насколько важны те бутылки «Димпл Пинча», которые я нашел в шкафчике. Мог Брайан Мюррей быть Чарли? На этот вопрос я был готов с ходу ответить «нет», определенно нет. Он был из тех людей, которые готовы без устали чесать языком, но не способны сделать целое множество вещей. Он не водил машину, не умел стряпать. Я уверен, что он ни разу самостоятельно не готовился к какой-нибудь дальней поездке, не платил за такси, не приводил в порядок собственные счета. Он умел писать, он умел пить, и он умел говорить. Брайан никак не мог спланировать, а тем более осуществить реальные убийства.

Но что, если ему кто-то помогал?

Пока мы выпивали, мне было видно кухню, где Тэсс мыла посуду, что-то мурлыча себе под нос. Вид у нее был довольный, почти расслабленный. В рассказе Брайана наступил перерыв, и я спросил:

– А ты когда-нибудь читал посты в блоге, которые я писал для нашего веб-сайта?

– Какого еще сайта? – спросил он.

– Нашего сайта. Сайта «Старых чертей». Там есть блог.

– А, точно, – отозвался Брайан, припоминая. Я годами приставал к нему, чтобы он тоже что-нибудь написал туда, хотя бы порекомендовал какую-нибудь книгу или перечислил свои любимые, но он так и не сподобился. – А что?

– Помнишь тот список, который я составил несколько лет назад, даже еще до того, как ты стал совладельцем, – под названием «Восемь идеальных убийств»?

Мой компаньон почесал под глазом, и я внимательно посмотрел на него.

– Ах, этот! Да, и вправду припоминаю, – наконец ответил он. – По-моему, я впервые узнал твое имя, как раз читая этот список… И знаешь, что я тогда подумал?

– Нет.

– Я подумал: просто не могу поверить, что этот гондон не включил туда ни одну мою книжку!

Я рассмеялся.

– Ты и вправду так подумал?

– Конечно. Доходишь до того момента в своей карьере, когда любой список «десяти лучших» или «лучших на конец года» воспринимается как личное оскорбление, если ты не в нем. Но дело не в том… дело было не в том, если я правильно помню, что ты просто не включил туда одну из моих книг, а что не включил «Жатвенный сезон». Ну, Мэл, давай вспоминай!

Теперь он улыбался.

– Помоги-ка мне слегка, – произнес я. – Это которая с Карлом…

– С Карлом Бойдом, точно.

Теперь я ее припомнил. Из ранних. Преступник, Карл Бойд, – психопат, который решил мстить всем, кто когда-либо унижал его. А таких набралось немало. Если я все правильно помнил, Карл был фармацевтом. Он похищал своих жертв перед тем, как убить, и вкалывал им пентотал натрия или что-то подобное – что-то, вынуждающее их говорить правду. А потом спрашивал, что вызывает у них наибольший страх, просил описать смерть, которая больше всего их ужасала. К примеру, если кто-то признавался, что у него клаустрофобия, то Карл Бойд закапывал его живьем в ящике.

– Ну как я мог про нее забыть… – сказал я.

– Тем не менее забыл.

– Все равно она не подходила для моего списка. Он был посвящен исключительно идеальным убийствам. Нераскрытым убийствам.

– О чем это вы тут оба толкуете? – Это была Тэсс, которая появилась из кухни, вытирая мокрые пальцы о джинсы.

– Про убийства, – сказал я, почти одновременно с Брайаном, который ответил:

– Про отсутствие уважухи.

– Веселая тема, – заметила Тэсс. – Я тут подумала сварить кофе и решила узнать, сколько готовить. Брайан, – да, я знаю, что тебе это неинтересно.

– Я буду, – сказал я.

– Обычный? Или без кофеина?

– Я хочу настоящий, вырви глаз, – объявил я, гадая, не запнулся ли малость на словосочетании «вырви глаз».

Она удалилась обратно в кухню, и Брайан произнес:

– Такого на самом деле не бывает.

– Чего не бывает? – спросил я.

– Я про список, который ты составил, – сказал он. – Идеальных убийств не бывает.

– В литературе или в реальной жизни?

– И там, и там. Слишком уж много непредсказуемых факторов, всегда. Дай-ка угадаю, что там у тебя было в этом списке… «Незнакомцы в поезде», так?

– Так, – подтвердил я. Брайан сел немного повыше и даже как будто немного протрезвел.