Это было ее первейшее правило – ни в коем случае не допускать столкновений. Не позволять другим людям брать ее проблемы на себя.

«Это я, блин, во все это вляпалась…»

Но вот тут-то она ошибалась.

Я вышел из дому, не посмотрев прогноз погоды в телефоне, и обнаружил, что снегопад усиливается. Теперь снег валил пухлыми хлопьями, налипая на деревья и кусты, но тут же тая на проезжей части и тротуаре.

Перед тем как направиться к дому Брайана в Саут-Энд, я зашел в винный магазинчик на Чарльз-стрит и купил бутылку «Пти-сира»[117]. Двинулся было к выходу, но вернулся. Приобрел еще и бутылочку «Цвака» – венгерского травяного ликера, который мне очень нравился. А потом двинул в сторону «Старых чертей», где Брендон с Эмили уже готовились к закрытию. Прежде чем войти в магазин, немного постоял снаружи под снегом, глядя сквозь стекло на залитый теплым светом зальчик, уставленный книжными стеллажами. Брендон общался с какой-то покупательницей, и пусть даже мне было не разобрать слова, его голос гулко долетал до самой улицы. Позади него за прилавком с кассой хлопотала Эмили. Обычно по пятницам и субботам все мы – работники книжного магазина «Старые черти» – работали вместе с утра до ночи, и казалось странным стоять на улице, заглядывая внутрь. Впрочем, судя по всему, мир из-за этого не перевернулся вверх ногами.

Толкнув дверь, я поприветствовал Брендона, протянув ему бутылку «Цвака».

– Это еще что такое? – громогласно вопросил он, растягивая слова.

– Это в порядке компенсации, – объяснил я. – В последнее время я совсем вас позабросил. Вы, ребята, успешно справились, несмотря на потери личного состава.

– Ну да, вроде, – отозвался он и ушел в глубь магазина, чтобы показать бутылку Эмили.

Я поздоровался с покупательницей – молодой женщиной, в которой сразу же признал местную писательницу-детективщицу, чью встречу с читателями мы устраивали в прошлом году. Правда, фамилия ее от меня вдруг ускользнула.

– Как дела? – спросила она. С узкого лица на меня глянули большие, тесно посаженные темные глаза. То, как она расчесала свои прямые черные волосы на прямой пробор, делало ее похожей на какого-то персонажа рисунков Эдварда Гори[118].

– Дела идут, – ответил я. – А у вас что новенького?

Прежде чем она успела ответить, Брендон вытащил Эмили из глубины магазина, подзывая меня к себе.

– И ты тоже, Джейн! – крикнул он. Тут-то я и вспомнил имя и фамилию посетительницы: Джейн Прендергаст. Она написала детективный роман под названием «И сорвется с насеста сова»[119]. Мы подошли туда, где Брендон уже разливал ликер на донышко маленьких пластиковых стаканчиков для воды, которые мы держали в подсобке.

– Приходишь порыться в книгах, а в итоге попадаешь на пьянку, – сказал я Джейн.

– Она – часть семьи, – объявил Брендон, и Эмили, держа свой стаканчик, залилась густой краской. Брендон перевел взгляд с нее на меня, после чего только и сказал: – О!

Эмили тихо произнесла:

– Мы с Джейн встречаемся.

– Что ж, это объясняет, почему ты всегда выкладываешь книги Джейн поближе ко входу, – заметил я.

Теперь уже настал черед Джейн смутиться, а я извинился и объявил, что это просто шутка. Мы вчетвером выпили.

– За «Старых чертей»! – провозгласил я.

Эмили передернулась и спросила у меня, что такое «Цвак». Я ответил, что на самом-то деле не знаю, но это пойло вроде идеально подходит к погоде – нечто вроде того, что тебе приносит в бочоночке сенбернар, когда тебя накроет лавиной. Я задержался еще ненадолго, опрокинул второй стаканчик. Было уже около семи, нашего времени закрытия, и вообще-то мне уже полагалось быть в Саут-Энде. Мне вдруг резко расхотелось куда-то идти. В магазине было так уютно, и я просто не знал, что меня ждет в доме Брайана и Тэсс. Послал Тэсс эсэмэску и сообщил, что буду ближе к половине восьмого, а потом помог Брендону с Эмили закрыться. Джейн маячила рядом, ожидая, когда освободится Эмили.

К тому времени, когда я уже шел через Бостон-Коммон в сторону Саут-Энда, температура еще больше упала, и снег начал налипать на мощеные дорожки. Я миновал лягушачий пруд, освещенный и полный конькобежцев, а потом двинулся по Тремонт-стрит, над Пайк[120], прямиком в Саут-Энд. Вечер был пятничный, и, несмотря на погоду, народ вывалил на улицы, заполняя рестораны и бары. Мюрреи жили в кирпичном таунхаусе с изогнутым фасадом на «спальной» улочке. Их передняя дверь была выкрашена в темно-синий цвет. Нажав на кнопку звонка, я услышал внутри колокольный перезвон.

– Спасибо, Мэл! – с чувством произнесла Тэсс, когда я вручил ей бутылку вина, жалея, что не принес им что-нибудь поинтересней. – Заходи, погрейся. Брайан наверху, готовит напитки.

Я поднялся по узкому лестничному пролету, стены которого украшали забранные в рамки обложки серии про Эллис Фицджеральд. На верхней площадке повернул и вошел в большую гостиную второго этажа. Брайан стоял и таращился в камин, в котором, похоже, только что развел огонь.

– Привет, Брайан, – сказал я.

Он обернулся. В здоровой руке у него был стакан с виски.

– Что тебе налить? – спросил мой компаньон, и я ответил, что на его усмотрение. Сняв с низенького шкафчика хрустальный графин, он налил в приземистый стакан виски, добавил маленький кубик льда из корзинки и передал мне. На кофейном столике между двумя диванами лежала деревянная доска с сыром и крекерами. Мы уселись, и он поставил стакан, чтобы наклониться за крекером.

– Как рука? – спросил я.

– Поживешь с мое, так поймешь, что просто привык использовать обе руки. Не так-то просто остаться только с одной, даже временно.

– Тэсс ведь помогает.

– Ну да, действительно помогает, но никогда не дает мне про это забыть. Да не, шучу. Классно, что она здесь. Расскажи мне лучше про магазин. Что продается?

Мы немного обсудили книготорговлю, а потом к нам поднялась Тэсс и пристроилась на краешке дивана, на котором сидел Брайан. На ней был фартук, лицо раскраснелось и блестело, словно она только что заглядывала в кастрюли. Вслед за Тэсс в комнату проскользнул пес Мюрреев – какой-то охотничий, в пятнышках, по кличке Хэмфри – и, коротко обнюхав мою протянутую руку, нацелился носом на доску с сыром.