– Я понимаю, что уже спрашивала вас об этом, но когда к вам пришла агент Малви, у вас сразу возникло убеждение, что между вашим списком и нераскрытыми преступлениями есть какая-то связь? Я еще раз хочу услышать ваш ответ.

– С ходу не возникло, но, может, просто что-то во мне не желало признавать такую связь. Понимаете, довольно противное чувство – составить какой-то дурацкий список, а потом обнаружить, что кто-то использует его для совершения реальных убийств.

– Ничуть не сомневаюсь.

– Она сначала рассказала мне про эти «птичьи убийства» и о том, как связала их с «Убийствами по алфавиту»…

– Это книга Агаты Кристи?

– Точно. Честно говоря, поначалу это показалось мне несколько притянутым за уши. Однако тот человек, убитый на железнодорожных путях, Билл Мансо… Похоже, что это убийство и впрямь подражало «Двойной страховке», но, как уже сказал, я во все это особо не верил, пока мы не нашли те книги в доме Элейн Джонсон. Тогда все стало ясно. И еще стало ясно, что убийца хотел, чтобы я это понял. Или хотел указать на меня, наверное. На самом деле не знаю. Мы много рассуждали на эту тему, мы вдвоем.

– Кто? Вы и агент Малви?

– Мы подумали, что этот человек, что Чарли – так мы его условно назвали, – попытается довести свою затею с убийствами до конца. А еще пришли к выводу, что он и вправду старается с максимальной точностью передать сам дух убийств из книг, послуживших ему основой.

– Можно задать вам вопрос относительно одной из ее заметок? Она записала три имени, которые назвала «птичьи убийства», а потом добавила: «Кто истинная цель?» Можете сказать, что это может значить?

– В «Убийствах по алфавиту» серия преступлений совершается так, будто это заскок какого-то психбольного, повернутого на буквах. Но убийца держал в голове только одного человека, смерти которого действительно желал. Остальные были лишь прикрытием.

– Так что вы думаете, что и с «птичьими убийствами» может быть такая же история?

– Не то чтобы думаю, но это не исключено.

– Равно как и не исключается вероятность того, что вообще все эти преступления – все, привязанные к вашему списку, – прикрывают лишь одно-единственное убийство.

– Конечно, – согласился я. – Такая возможность действительно существует. Но если так, то вам не кажется, что это уж слишком – убивать такую бездну народу, только чтобы спрятать всего одно убийство?

– Да.

Наступила продолжительная пауза, и я поначалу даже не понял – то ли звонок разъединился, то ли она просто задумалась.

– Итак, если бы вам пришлось строить предположения, – наконец произнесла агент Перес, – то кто из трех жертв «птичьих убийств» был истинной целью преступника?

– Если вам так уж хочется это знать, то я бы сказал, что Робин Каллахан, поскольку из всех троих она наиболее известна и успела разозлить целую кучу народу.

– Я тоже так подумала, – отозвалась она, и опять последовала пауза. – Не возражаете, если я еще вам позвоню, если у меня возникнут какие-то другие вопросы?

– Конечно же, не возражаю, – ответил я, после чего мы распрощались.

Я позвонил в «Старых чертей». Ответила Эмили.

– По-прежнему болеешь?

– Не так уж чтобы и ужасно, но хорошего мало.

– Оставайся дома. Тут все нормально.

Я собрался было закончить разговор, но тут решил, что раз уж Эмили на линии, то можно задать ей несколько вопросов.

– Можно я назову тебе несколько имен, а ты скажешь, слышала ли их когда-нибудь? – спросил я.

– Угу, давай, – отозвалась она.

– Итан Бёрд.

Эмили секунду помолчала, потом произнесла:

– Никогда про такого не слышала.

– Джей Брэдшоу.

– Нет.

– Робин Каллахан.

– Ну как же, конечно! Это же та психованная телезвезда, которую убили. Я просто уверена, что когда-нибудь про нее напишут книгу и получится настоящий криминальный бестселлер.

– А почему ты говоришь, что она психованная?

– Ну, не знаю… Наверное, где-то слышала. Она написала книгу про супружескую измену, так ведь?

– Точно, – подтвердил я.

Закончив и этот разговор, я еще немного поразмыслил, не могла ли Робин Каллахан быть истинной целью трех «птичьих убийств». И хотя никто из троих откровенно не выделялся, все-таки должен быть кто-то, кого Чарли изначально держал в голове. Он знал, что будет подражать «Убийствам по алфавиту», и знал, что не собирается использовать алфавит. Если в первую очередь ему требовалось убить Робин Каллахан, тогда лучшим способом прикрыть это было бы найти еще двух потенциальных жертв, чьи имена или фамилии наводили бы на мысли о птицах. А Робин Каллахан вполне естественным образом просилась на роль основной жертвы, в том смысле, что раздражала людей. Пыталась оправдать супружескую измену, разрушила как минимум две семьи…

Днем я прилег вздремнуть на диване. Мне опять снилось, что за мной гонятся, как и всегда. Даже когда я был мал, то частенько видел сны, в которых обнаруживал, что мои родители, мои друзья, мои учителя – сплошь злобные монстры и что мне нужно срочно спасаться от них. В самых жутких кошмарах я был неспособен двигаться – ноги тяжелели, вязли в земле. На сей раз в этом сне единственным человеком, от которого я не убегал, была Гвен Малви. Она была на моей стороне, и мы вместе пытались скрыться от настигающей нас смертоносной своры. Проснувшись, я бросился в туалет, думая, что меня сейчас стошнит, но нет, обошлось.

Переоделся к ужину, заправив синюю клетчатую рубашку в темные вельветовые брюки, натянул свой любимый свитер – черный кашемировый, с высоким горлом, последний подарок, который получил от Клэр на Рождество незадолго до ее смерти. Встал перед высоким зеркалом в прихожей и мысленно спросил у Клэр, как я выгляжу. «Отлично выглядишь, – ответила она. – Ты всегда отлично выглядишь». Я представил, как она пробегает пальцами по моим коротким седым волосам.

«Что мне делать? – спросил я. – Со всеми этими убийствами?»

«Ты во все это вляпался, – ответила она, – ты и вылезай».

Клэр вообще частенько так говорила, только еще чаще адресовала эти слова самой себе. Примерно те же самые слова она произнесла, признавшись мне, что опять связалась с наркотиками. Я выразил готовность помочь, но Клэр лишь отмахнулась: «Э-э, нет… Это я, блин, во все это вляпалась, мне и вылезать». Я частенько думал, что эта ее черта – ее готовность не открещиваться от собственных ошибок – только к лучшему, однако теперь уже не был в этом настолько уж уверен. Всю жизнь она постоянно во что-нибудь вляпывалась, но важней всего для нее было избегать конфронтации, не расстраивать людей, брать всю вину на себя. Причинять вред самой себе – это было для нее совершенно нормально, но Клэр пошла бы на все что угодно, только чтобы не причинить вред кому-нибудь еще.