– Кто?

– Ужасный ребенок!

– Это точно! Переросток, которого все время хочется выпороть, – согласилась Риека.

– Риека, ты такая воинственная сегодня, – сказал примирительно папа Аркаша. – А Наташа у нас будет женщиной. Женщиной моей мечты.

– Меня сейчас стошнит! Аркаш, а как быть с голосом? Может, под фонограмму?

– Наташа будет петь сама, – сказал Аркаша.

– Я постараюсь, – пообещала Оля.

– Не надо, – сказал папа Аркаша. – Не надо стараться. Она не старается. Она шалит, валяет дурака. Ведь вы женщина, а значит, актриса от природы. Поиграйте, Наташа. Настройтесь! Представьте себе, что у вас ее глаза, улыбка, роскошные волосы, откиньте их движением головы… прядку чуть напустить на глаз. Ну, давайте еще раз!

– Лучше, намного лучше, – сказал добрый Аркаша минут через десять, – но вы имитируете, вы связаны, зажаты… раскованнее нужно. Как же вас… – Он задумался на минуту, – как же вас…

– Расшевелить, – подсказала Риека. – А если ей накатить слегонца?

– Прекрасная идея! – Папа Аркаша повернулся к Оле. – Наташенька, как вы относитесь к шампанскому? Как оно на вас действует?

– Иногда веселит, а иногда плакать хочется…

– Так я и знала! Тебе все время плакать хочется! – фыркнула Риека.

– Помолчи, Риека. Иди покури лучше. Или нет, сходи в мою комнату и возьми из холодильника шампанское. Отметим начало артистической карьеры Наташеньки.

Пока Риеки нет, папа Аркаша наставляет Олю.

– Я открою вам маленькую тайну, Наташа, – говорит он. – Вы – женщина! Вы вертите мужчинами, как хотите! И самое главное – не надо их бояться! Не бойтесь, они все одинаковы, и все хотят одного. И президенты и шахтеры – такими их создала природа. А вы – царица!

* * *

– Таш, – сказала Риека чуть смущенно в пятницу утром, когда девушки сидели на кухне и завтракали, – ты… это… не хочешь в театр в это воскресенье? У них премьера, я достала билетик.

– А ты? – Оля перестала жевать.

– Я не смогу… – выглядела Риека непривычно смущенной, даже слегка покраснела.

– И кто же он? – сообразила Оля. – Если не секрет?

– Понимаешь, Ташка, господин де Брагга проводит меня домой в субботу после выступления и… я приглашу его на ужин.

– Как я понимаю, ты решила соблазнить бедного господина де Браггу?

– Вот именно!

– А что скажет Иван Цехмистро?

– А что он скажет? Будет только рад. Он же без ума от Басти! – Риека радостно забухала. – А тебе, Ташка, завидно! Признайся, завидно?

– Еще как!

– Не горюй, – утешила ее Риека, – как начнешь выступать, отбоя от мужиков не будет.

– Очень надо! А что вам приготовить на ужин?

– Не знаю, что-нибудь легкое. Никаких копченых рыб и колбас, так, листики, фрукты, сыр. Цветы.

– Цветы принесет господин де Брагга. А он знает, что у тебя серьезные намерения?

– По-моему, догадывается. Он знает все на свете.

– Ты бы пошла за него?

– Не задумываясь! Он, конечно, не мальчик, но сколько можно выходить замуж за мальчиков?

– А ты его любишь?

Риека задумалась ненадолго, потом сказала:

– Ташка, человечество за всю свою историю так и не смогло ответить на вопрос, что такое любовь. Сейчас стали говорить, что это болезнь, вроде наркомании, химические реакции, гормоны, феромоны, дуромоны… Так вот отвечая на твой вопрос, люблю ли я господина де Браггу, я отвечаю тебе честно и откровенно: «Нет, я его не люблю!» Я его уважаю, и он мне очень нравится. Я чувствую в нем мужчину – мужчину в старомодном смысле этого слова. И еще, самое главное, я принимаю его лидерство. Он – хозяин! Я не схожу с ума, как раньше, когда я влюблялась, я не рыдаю в подушку, не скандалю, не ревную, ну, самую малость разве что, я просто хочу за него замуж. Первый раз в жизни я сознательно хочу замуж не с целью завладеть мужиком и никому не отдавать и трахаться с ним днем и ночью. Теперь я хочу замуж, чтобы иметь дом, детей, если, конечно, еще не поздно. Положения хозяйки дома хочу, матери семейства. Понятно?

– Понятно! Почему же поздно? Нормально.

– Не уверена. Мне уже знаешь, сколько?

– Тридцать? Ну, тридцать один.

– Тридцать семь!

– Но ты же говорила… что с Иваном разница в семь, а ему только двадцать пять!

– Разница не в семь, а в одиннадцать! Даже в двенадцать. И вот эту разницу я ненавижу! Только двадцать пять! Прекрасно сказано. А мне только тридцать семь. Замечательный возраст, но только до тех пор, пока ты не сравниваешь его с возрастом какого-нибудь сопляка, которому всего-навсего двадцать пять. Не знаю, как другие бабы, у которых мужья младше, но с меня хватит! Я хочу выглядеть девочкой по сравнению с моим мужем. Я, наконец, хочу солидного респектабельного мужика, богатого, разумеется. И Басти как раз то, что мне нужно. И я, Ташка, из шкуры вылезу, а возьму его и уже не выпущу!

Риека с силой сжала кулаки. Оля украдкой посматривала на Риеку, чье лицо было похоже на лицо воина в боевой раскраске, призванной устрашать врага. Она отвела глаза. Она верит, что Риека своего добьется… на миг ей становится жаль, что господин де Брагга и Риека… она сама не понимает почему, но что-то было такое… как он тогда смотрел на нее, Олю…

– Я знаю, – продолжает Риека, – он человек очень непростой, но он надежный. И понятия о чести у него есть. Таш, скажи мне, пожалуйста, ты можешь назвать хоть одного мужика, у которого есть понятия о чести в наше паршивое время?

– Могу! – говорит Оля.

– Значит, повезло. Я не хочу сказать, что мне попадались исключительно подонки, проходимцы, нет! Славик, например, мой второй супружник, был вполне безобидный. Да-да, был еще и первый, сразу после школы, тайный брак! Когда его родители узнали, они быстренько нас развели, а чтобы он не вякал, купили ему хорошенькую машинку! Он, увидев эту игрушку, сразу забыл обо мне. Мужики продажны в самом элементарном смысле слова. Они не видят разницы между женщиной и автомобилем, для них любовь находится где-то посередине, между желанием вкусно покушать и порулить шикарной тачкой. Когда они влюблены, они не встают с колен, рыдают и размазывают рукавом розовые сопли, а потом – все, гормоны успокоились, прошла любовь, встали с колен, отряхнулись и пошли себе, не оглянувшись. Выйти замуж не проблема, мне только свистнуть, туча набежит! Крутых, с бабками. Но разве из них мужья? У меня подружка была, Ленка Бабичева, вместе танцевали в балетной студии, вышла за бизнесмена, рада была до смерти, как же, бога за ноги схватила! Сидит теперь дома, без телохранителя – никуда, муж не разрешает! Подружек растеряла, потому что завидуют, видите ли, а к тем, которые не завидуют, муж ревнует, не велит дружить. Относится, как к рабыне, капризы бесконечные, сцены, мат-перемат, бить стал. И уйти нельзя, угрожает. Да и ребенка не бросишь, мальчик у них, да и к деньгам привыкла. А другая, Эллка Петрова, во Флориде с детьми проживает, у нее две девочки, двух и четырех лет. Меха, бриллианты, языка не знает, зато свой домина, пишет, четырнадцать комнат и плавательный бассейн под пальмами. Без стакана коньяку заснуть не может. А что делать прикажешь, если на мужа уже два покушения было, и он за семью боится? А возьми наш кабак, кто к нам ходит? Думаешь, с женами? С модельками! Покупают, как вещь, как «Ролекс», как «мерс»! А те и рады! Разодеты, как куклы, мозги куриные, а спеси-то, спеси! Работать не умеют, учиться не хотят, да и какая сейчас работа? А язык – сплошной мат! – Риека закуривает.