– Кем?

– Нами. Кто-то вызвал скорую.

– Анонимно?

– Да, звонивший не захотел представляться.

– Номер есть?

– Вроде. Я не интересовался.

– Когда я смогу пообщаться с ним?

– Думаю, дня через три-четыре.

– Хорошо, я вам наберу через четыре дня.

– Ладно.

Люди покинули палату, оставив у меня на душе неприятный осадок, будто я натворил что-то, о чём не помнил. Я силился вспомнить, что же было до того, как я здесь оказался, но вспоминались только события, которые никоим образом не могли привести меня на больничную койку. Я работал на складе компьютерного магазина, ходил на работу изо дня в день, из года в год. Может быть, меня и недолюбливали там, но не до такой степени, чтобы изувечить. Что-то сидело в памяти, вертелось за тонкой перегородкой барьера, скрывая настоящую причину, но никак не хотело его сломать.

Через четыре дня мне разрешили садиться. Санитарка принесла мне чашку и воду, чтобы я умылся. Умываться с гипсом было то ещё удовольствие, но мне была приятна освежающая прохлада воды. Потом мне дали жидкость для полоскания рта, обжёгшую рот ледяной мятой. После процедур я сходил под себя, и это было ужасно, вызывало неприятное ощущение грязи. Хорошо хоть, санитарки относились к этому как к рядовому случаю, иначе я бы психологически не смог оправляться. Меня немного помыли, затем принесли завтрак в виде протёртых овощей. Первая настоящая еда, полученная не через капельницу.

После завтрака зашёл врач. Молчком оттянул мне веко и попросил показать язык.

– Та-ак, поправляешься. Говорить не научился? Ну-ка, скажи «а».

– А-а-а, – произнёс я не своим голосом.

– Как тебя зовут?

Я попытался назвать своё имя, но язык мне не повиновался. Он не отвечал на команды мозга.

– Тихо, тихо, не напрягайся так, – врач приложил руку к моей груди. – Пока рано.

Я ещё несколько дней назад понял, что не могу говорить, и это меня очень пугало. Страшно было остаться немым на весь остаток жизни.

– Кто же тебя так отделал? – Он осмотрел мою голову, мягко вращая её в своих руках.

Я пожал плечами.

– Ладно, сегодня обещал прийти полицейский, может быть, он сможет тебя разговорить. Грудь болит? – Он надавил пятернёй на грудную клетку.

Боль едва ощущалась. Я отрицательно мотнул головой.

– Отлично. Восстанавливаешься неплохо, моча чистая, почки и печень в норме. Мы думали, что ты так и останешься овощем. Ну давай, выздоравливай.

Он ушёл, потом пришла санитарка и установила мне капельницу в катетер. Они до сих пор добавляли мне обезболивающие препараты и какой-то транквилизатор, от которого я спал, как пожарная лошадь. Разбудил меня мужской голос. Пришёл полицейский. В руках он держал планшет для документов с прикреплёнными чистыми листами и ручку.

– Здравствуй, Гордей, – поздоровался представитель закона, давая понять, что знает обо мне многое. – Как самочувствие?

Я пожал плечами. Единственный красноречивый жест, который отвечал на многие вопросы.

– Ну, раз ты не можешь говорить, попробуем писать ответы. – Он подсунул мне под руки планшет и вложил в правую руку ручку. – Готов?

Я кивнул.

– Замечательно. Итак, Гордей, ты знаешь, кто избил тебя?

Я занёс руку над бумагой, но подумал, что повертеть головой проще, что и сделал.

– Понятно. Что ты делал на том дачном участке, на котором тебя подобрала скорая?

Я не помнил ни про какой дачный участок и пожал плечами.

– Мы проверили его. Все говорит о том, что ты жил там на протяжении большого количества времени. Ты уехал из своего города и поселился на даче. Не помнишь зачем?

Я отрицательно покачал головой, совершенно не понимая, о чём меня спрашивают. Полицейский, видимо, увидел смятение в моих глазах.

– М-да, рановато я пришёл. Ты жил там не один, помнишь с кем? – спросил он и заглянул мне глубоко в глаза.

Странное чувство разрядом пронеслось по телу от пяток к голове. Я не помнил никакой дачи, но знал, что со мной ещё совсем недавно был кто-то рядом. Сердце заколотилось, как бешеное. Аппарат, к которому я был подключён, истерично запищал. Забежала санитарка.

– Вы обещали не давить? – упрекнула она полицейского, вводя шприцом успокоительное в трубку.

– Я не давил. У него как будто флешбэк случился после моего вопроса.

– Что случилось? – Пожилая санитарка не знала значения иностранного слова.

– Воспоминание какое-то. – Он поднялся и забрал у меня из рук чистые листы и ручку, потом подумал и положил их на тумбочку. – Гордей, давай ты сам будешь записывать, как только вспомнишь о чём-нибудь важном. Нам надо найти преступников, которые избили тебя. Это очень важно.

Я кивнул, с трудом дослушав его просьбу. Мне стало хорошо и захотелось спать. Когда я снова проснулся, рядом со мной сидели мои родители. Мать выглядела зарёванной, а отец хмурым. Я поднял руку, чтобы они увидели, что я проснулся. Мать тут же принялась меня целовать и заливать слезами.

– Гордей, да как же так, что с тобой стряслось? Мы с отцом только сегодня утром узнали, и сразу же сюда.

Мне оставалось только пожимать плечами, иначе ответить я не мог.

– Что за твари тебя так избили? Как же таких скотов земля носит? – причитала мать, наглаживая моё лицо.

– Доктор же сказал, что у него отшибло память, – напомнил отец. – Оклемается – расскажет.

Я покивал, соглашаясь с родителем. Мне хотелось спросить, кто им сообщил о моём состоянии, но смог только промычать что-то невнятное. Мать это напугало и вызвало ещё больше слёз.

– Я тут поживу, пока ты не поправишься. Отец домой поедет, за хозяйством следить, а я всегда буду рядом. Даст бог, скоро поправишься. Заберём тебя домой.

– В деревне работы много и безопасно, если не пить, – добавил отец.

Не скажу, что я обрадовался перспективе жить в деревне под присмотром родителей. Не для того я уехал от них, чтобы прожить такую же жизнь, как они. Меня напрягал их узкий кругозор и зацикленность на незначительных проблемах. Мир вокруг них развивался и менялся, а они будто не замечали этого. Всё, что их интересовало, – это коровы, гуси, утки, будет дождь или нет, колорадские жуки и гусеницы в капусте. У матери ещё было окно в мир в виде социальной сети, а у отца вообще ничего, связывающего с действительностью. На почве этого мы просто не понимали друг друга, вызывая взаимное раздражение.

Я покивал, будто согласился. Мать погладила мне лоб.

– Вот и хорошо. Работу тебе какую-нибудь в агрофирме найдём, невестку. У нас сейчас много незамужних. Нормальные мужики разъехались по городам да вахтам, а бабы остались. Выбрать есть из чего, даже если