Обнаруженный поблизости кухонный нож с черной рукояткой определенно был подходящего размера и формы, чтобы оставить подобную рану. Удар был явно нанесен с большой силой, раз нож прошел через одежду и три ребра. Кроме того, были обнаружены незначительные ссадины на лице покойного и различные царапины на его левой руке.

Казалось, это рядовая поножовщина. Полиция пыталась сопоставить увиденное на месте убийства с показаниями подозреваемого. Подозреваемый и жертва – обоим где-то 20 – вместе выпивали, после чего отправились на прогулку. Они были хорошими друзьями, однако, как выяснилось в ходе допроса полицией, подозреваемый втайне злился на своего приятеля:

П (полицейский): О чем вы говорили?

З (задержанный): Да ни о чем.

П: Вы были вооружены?

З: Нет.

П: А он?

З: Да, он вечно носит с собой нож.

П: До этого вы оба носили с собой ножи?

З: Да, но мой остался тогда дома.

П: Напоминаю, что вы несете ответственность за дачу ложных показаний. Итак, вам известно, как он умер?

З: Кажется, да.

П: Будьте так добры, расскажите нам.

З: Мы дошли до канала, и он сказал, что его тошнит. Я стоял и ждал, пока он закончит, потом увидел, что у меня развязался шнурок на кроссовке, нагнулся, чтобы его завязать, а он спросил, как бы я отнесся к тому, чтобы он встречался с моей сестрой.

П: Мэри?

З: Да.

П: А сколько Мэри лет?

З: Ей 13.

П: И что вы ответили?

З: Я сказал, что мне бы это крайне не понравилось, так как ей всего 13. Я поднял глаза, чтобы посмотреть ему в лицо и спросить, с чего вдруг ему такое спрашивать, но не успел – он доставал что-то из-за пазухи. Я подумал, что он собирается меня ударить, так что я запаниковал, толкнул его, а затем развернулся и убежал. Один раз я обернулся и увидел, как он пятится. Я продолжил бежать. Я не знал, что он был ранен, иначе вернулся бы и помог ему.

В ходе дальнейшего допроса выяснилось, насколько сильно был расстроен юноша оттого, что его приятель, возможно, занимался сексом с 13-летней Мэри. После одного из многочисленных перерывов, в течение которых он совещался со своим солиситором, подозреваемый сказал:

– Если это нож, то, кажется, я видел его у него в квартире. Он выпал из сушилки для посуды с кучей других, я подобрал его и положил на столешницу.

Затем солиситор снова попросил переговорить со своим клиентом, который, вернувшись, признался в причинении смерти, однако настаивал, что это была случайность:

– Он был моим лучшим другом, и у меня даже в мыслях не было ему навредить.

Я был уверен, что подозреваемый врет. Чутье подсказывало мне, что невозможно вывернуть нож, который держит кто-то другой, и вонзить его в грудь подобным образом – ранение было прямым и горизонтальным. И уж точно нельзя было ударить ножом так высоко в грудь, находясь при этом на корточках.

Тем не менее, поскольку подозреваемый оставался невиновным до тех пор, пока не было доказано обратное, вернувшись домой, я попытался воссоздать обстоятельства смерти. Я присел на корточки, представляя, что завязываю шнурок (правой рукой), посмотрел вверх и отклонил приближающуюся ко мне линейку нападающего (изображавшую нож и удерживаемую мной в левой руке), направив ее в самого нападающего (подушка на стуле) и нанеся прямое, горизонтальное ранение. Только я ткнул линейкой в подушку, как до меня дошло, что в комнате есть кто-то еще.

Я обернулся. Ко мне в кабинет зашел Крис. Обоим детям было велено стучаться, чтобы они ненароком не наткнулись на какую-нибудь жуть, связанную с моей работой. Должно быть, я настолько увлекся, что попросту его не услышал. Теперь же он смотрел на меня, и ему явно было немного неловко.

– Да? – сказал я, стараясь делать вид, будто все было совершенно нормально.

У него в руках был школьный учебник.

– А что ты делаешь? – спросил он голосом, который требовал каких-то объяснений. Ему было девять, и он стал спокойным, уравновешенным ребенком, который, казалось, не имел ничего общего с тем орущим маленьким тираном, что без конца измывался над нами по ночам.

Я встал. Решил, что лучше всего рассказать правду.

– Ну, я пытаюсь понять, если один человек будет завязывать шнурки… это я, здесь, моей правой рукой… а другой подойдет к нему с ножом… это тоже я, моя левая рука изображает этого другого человека, а линейка вместо ножа… так вот, я пытаюсь понять, мог ли сидящий на корточках человек повернуть нож в обратную сторону и воткнуть его в того, кто на него нападал.

Крис призадумался.

– Да, – сказал он наконец. – Думаю, это возможно.

– Думать здесь недостаточно. Первого человека могут надолго отправить за решетку – так что я должен быть уверен.

– Первый человек убил второго?

– Ну… да.

– А ты видел его?

– Первого? Нет.

– Второго.

– Да, Крис, я видел его в морге. Я изучил его ранения, и мне известно, что нож вошел в его тело под определенным углом, определенным образом. Я пытаюсь понять, мог ли первый человек это сделать, защищаясь от нападения второго человека, в то время как сам он завязывал шнурки.

Крис кивнул. Я не был уверен, что он в полной мере осознает, о чем я говорю. Он попросту понял, что его отец делает какие-то странные вещи.

– Я пришел показать тебе свою тетрадь по биологии. Я получил самый высокий балл из всех!

Ну конечно! Мой сын пришел не просто так. А я был настолько поглощен своим занятием, что стал рассказывать про свою работу, даже не удосужившись поинтересоваться, что он хотел. Мы вместе просмотрели его тетрадь, и я с гордостью восхищался его пятерками. Крис ушел довольным, а я продолжил свой эксперимент. Как бы я ни старался, у меня попросту не получалось придумать, как сидящий на корточках человек может направить удерживаемый нападающим нож так, чтобы тот вошел в грудь нападающему, да еще и оставил настолько высокий горизонтальный след на подушке. В смысле, на теле. Как я изначально и предполагал, удар ножом определенно был нанесен из стоячего положения.

В дверь тихонько постучали.

– Папуля, мы думаем, что он это сделал, – сказала, забежав в кабинет, Анна.

– Кто что сделал?

– Ну, Крис был первым человеком, завязывавшим шнурок, а я была вторым человеком, который нападал на него с ножом, и…

– Ты же не стала брать настоящий нож?

– Нет, я взяла ручку. В общем, Крис запросто вывернул ее и ударил меня ею, так что мы думаем, что тот первый человек и есть убийца.