Кроме всего прочего, Иола решила испытать на мне и желтую мазь от ожогов, которую отыскала в рюкзаке биорда. На все мои аргументы против прозвучал исчерпывающий ответ:

– Хуже все равно не будет.

И в самом деле, приятный холодок проник сквозь повязку и слегка подморозил ступню. Похоже, мазь была универсальной.

Иола тем временем разложила на салфетке съестные припасы и уговаривала меня поесть, поскольку я потерял много крови. Но мне кусок в горло не лез, только питье. Моя спутница пребывала в самом мрачном состоянии, какое только можно себе вообразить. И я даже заставил себя спросить (хоть в таком состоянии мне все было до лампочки):

– Чего ты злишься?

– А по-твоему, мало поводов?! – Думаю, она стукнула бы меня, не будь я уже ранен. И вдруг совсем другим, жалобным тоном спросила: – Алеша, ну вот что со мной не так?

– С тобой? – Я даже попытался сесть от изумления, но затаившаяся боль тут же напомнила о себе. Вообще-то я привык себя считать слабым звеном в нашей связке.

– Почему я все делаю неправильно? – продолжала убиваться Иола. – Ведь ты говорил мне, что не стоит рассказывать биорду о случившемся. Мне же казалось, что рассказать – самое правильное решение, а ты говоришь какую-то чушь. И к чему это привело? Я просто-напросто убила его!

– Перестань, что ты говоришь! – возмутился я. – Это несчастный случай, никто не виноват.

– Это – не несчастный случай! – Глаза Иолы жутковато блеснули. – Тер-Андроль никогда бы не нарушил границ безопасности, если бы не был так потрясен. Я – убийца, понял?

Мне стало по-настоящему страшно. А если вдобавок ко всему Иола свихнется от таких мыслей?

– Нет! – повторил я еще жестче. – Ты все делала правильно, и это его ошибка, не твоя. Просто он не захотел принять правду. А ты… ты просто прямолинейная немного, вот и все. У тебя опыта маловато нормальной жизни… ну, не во сне. И ты все делишь на черное и белое.

Я боялся, что она обидится, заорет на меня. Ну и пусть, лучше уж так, чем терзать себя. Но Иола задумчиво склонила голову на плечо:

– Возможно, ты прав.

Минут пять мы сидели молча. Потом девочка снова заговорила, уже не таким несчастным голосом:

– Как ты думаешь, кто и зачем построил это здание?

Я лишь плечами пожал. Век бы его не видеть.

– Возможно, это какой-то суперсекретный объект.

– А зачем все эти бесчисленные штыри? Да еще и замаскированные? Кто в этом мире достаточно силен, чтобы крушить камни и железо?

– Циклопы? – предположил я.

– Точно нет. Циклопы не такие уж сильные. А флэммы могут испепелять камни, но не железо, из-за них не стали бы делать эти жуткие штыри.

– Думаешь, атланты? – догадался я. – В смысле, это здание построено так, чтобы атланты не смогли его разрушить? Но с какого перепугу? Мы же всегда были заодно с Древними.

– Возможно, в этом здании хранятся такие важные тайны, что были приняты меры предосторожности против всех рас, – задумчиво проговорила Иола. – Хотя, может, оно давно заброшено.

– Почему так думаешь?

– Странно как-то тут все выглядит. Запущенно. И еще этот пелагорнис…

– Кто?!

– Так птица называется, – через силу произнесла Иола. – Пелагорнис Сандерса. Она вымерла четыре миллиона лет назад. Просто я недавно книгу читала о доисторических хищниках.

– Лучше бы она и тут вымерла! – Я в бессильной злости сжал кулаки.

– Да. Просто странно, что она так спокойно здесь летает. Хотя, возможно, тут тоже есть защитные поля, а ученым приятно в безопасности наблюдать за созданиями своих рук.

Иола что-то еще говорила, но я уж начал понемногу отключаться и сам не заметил, как уснул. Спокойным я бы свой сон не назвал никак. В полузабытьи возникали страшные картины, мне чудился не то волк, не то медведь, с хрустом вгрызающийся в мою пятку. Я пытался позвать Иолу, чтобы она отогнала хищника, но не мог понять, есть она рядом или нет.

А потом вдруг проснулся и сразу сел, даже не ощутив слишком сильной боли. Так, жжение и небольшое покалывание, ерунда. Небо над нашими головами сильно посветлело, из бутылочного сделалось мятным. Рядом со мной Иола с воспаленными глазами бесшумно рассовывала по двум нашим рюкзакам остатки еды и вещи, которые могли еще пригодиться. Сумы циклопа и биорда, распотрошенные, лежали на земле. Все ненужное девочка запихнула в циклопову сумку и побежала прятать ее в кусты. Когда вернулась, я не слишком уверенным голосом пожелал ей доброго утра.

– А, проснулся. – Голос у Иолы был такой хриплый от недосыпа, будто она всю ночь горланила песни. – Как нога?

– Получше. Видишь, сижу. Сколько времени прошло?

– Около трех часов.

– А ты сама спала хоть немного? – решил проявить я заботу.

– Пару раз отключалась, но ты тут же начинал стонать и дергаться. И кричать, чтобы я убиралась прочь. Так что приходилось мазать тебе ногу, пока мазь не закончилась.

– Я не тебя прогонял, а волка с медведем, – решил все же уточнить я.

Но тут Иола вся вытянулась в струнку, замахала на меня рукой и зашипела:

– Вагонетка! Едет сюда!

Она еще договорить не успела, а я уже повесил на шею оба рюкзака и ползком рванул в кусты. Вчерашний день напрочь отучил расслабляться в этом мире. Через мгновение Иола оказалась рядом.

Блестящая вагонетка подкатила и послушно застыла в самом конце рельсового пути, из нее вышли двое – и тут я едва сдержал изумленный вопль. Обычно я без проблем определял расовую принадлежность любого местного, даже в Черных Пещерах, где полно было смешанных браков. Но, например, внук Шакракумора все равно был флэммом, несмотря на единственный глаз и трехпалые кисти рук.

А вот про новоприбывших нельзя было сказать ничего определенного. В каждом были намешаны, по-моему, признаки всех рас, и выглядели они если не монстрами, то где-то рядом. Одного я определил как биорда из-за характерной бахромы на руках, второй был одноглазым, но приземистой фигурой смахивал на тубабота. Новоприбывшие не спешили войти в здание, стояли рядом с вагонеткой и продолжали какой-то эмоциональный спор на незнакомом мне языке. Потом биорд направился прямиком к зданию, а одноглазый зачем-то полез в кусты.

Я вжался в землю, решив, что он ищет нас, но он просто нажал на что-то ногой – включилась система орошения. И через пару секунд догнал товарища у одной из глухих стен каменного саркофага. Первый, не глядя, приложил к стене трехпалую руку, и тут же каменный блок справа размером два метра на два нырнул вглубь, потом шустро ушел вбок. Стоило обоим прибывшим шагнуть через каменный порог, как блок поплыл на свое место. У меня мелькнула мысль броситься следом и вставить руку в зазор, но это было невозможно: край блока грозно посверкивал так печально знакомыми мне штырями.