Доктор Мод улыбается.

– Многих к нашей профессии приводит именно стремление себя понять. Однако не стоит недооценивать желание избавить от боли других.

Я горячо киваю; поняв Лу, я стала лучше понимать Шанталь и ее веру в то, что боль лечится болью: боль тела в состоянии облегчить ужасную душевную боль, засевшую где-то внутри. Мне кажется, они обе так считали – да и я тоже.

– Думаю, это же чувство заставляет меня обращаться к публике со своими историями.

В постановке «Черные зеркала» я стояла у шеста в центре восьмиугольной конструкции из тонированного стекла. Я танцевала у шеста, я показывала стриптиз, я говорила непристойности. Я знала: за каждым затемненным зеркалом скрыта приватная кабинка – и в каждой онанирует, глядя на меня, похотливый самец.

Доктор Мод кивает.

– Временами вы будто не уверены, кто вы на самом деле. Однако это самообман: вы прекрасно себя понимаете. Вот почему эти две женщины так вас зацепили.

Я ухожу от нее в замешательстве. Неужели доктор Мод права, и мы с Шанталь отличаемся друг от друга куда сильнее, чем мне сначала показалось? И – самое главное – как это повлияет на пьесу?

В итоге я принимаю важное решение: отказаться от хронологического порядка. Мое повествование будет состоять из разрозненных элементов мозаики, перескакивать по времени взад и вперед, побуждая публику самостоятельно складывать узор. Кем мне суждено стать в этом полотне? Кто я: идущий по минному полю сапер? исследователь? просто человек, сующий нос не в свое дело? Одно я знаю точно: сторонним наблюдателем мне быть не суждено. Это история не о Шанталь и Лу; это история о нас троих.

* * *

Среди ночи подскакиваю, дрожащая и покрытая потом. Мне снова снилось, что я занимаюсь с Шанталь любовью. В этот раз никакой нежности; только доминирование и подчинение. Шанталь хриплым шепотом отдает команды, как ее следует ублажить, а я, утопив голову между ее ног, повинуюсь.

Она стонет и извивается, все сильнее сжимая мое лицо бедрами. Когда ее тело начинают сотрясать спазмы, я поднимаю голову и смотрю на нее. Ее губы искривлены в гримасе довольства. «Хорошая девочка», – шепчет она.

Я просыпаюсь в поту. Муха попалась в паутину.

Отвечая Еве, я обхожу молчанием ее требование уничтожить письма. Пишу, что с радостью приеду в Нью-Йорк, что готова встретиться, когда ей удобно. Даю ссылку на свой веб-сайт и немного рассказываю о том, чем занимаюсь. Подчеркиваю, что, хотя мои истории вымысел, они всегда основаны на фактах. Признаюсь, что то немногое, что я успела узнать о Шанталь, подтолкнуло меня написать пьесу, основанную на событиях ее жизни, особенно на ее увлеченности личностью Лу Саломе, женщины самой по себе необыкновенной. Надеюсь, Ева не сочтет это злоупотреблением? Обещаю при встрече рассказать все, что мне известно о полицейском расследовании… Само собой, я надеюсь, это поможет выстроить доверительные отношения.

Карл возбужденно смотрит на меня и ждет пояснений. Он что-то подозревает?

Утро. Мы сидим в «Даунтаун-кафе» и потягиваем латтэ.

– Я прочитал о тебе в светской колонке «Кроникл», – говорит он. – Про постановку в особняке на Президио-Хайтс. Очень разные мнения.

– Ты поэтому так на меня смотришь?

– Просто любопытно, почему ты захотела увидеться.

Я смотрю ему в глаза:

– Мне тоже кое-что любопытно. Что тебя связывало с Шанталь?

– Я же тебе объяснил. – Он нервничает.

– Всё? Честно говоря, причина, почему ты захотел попасть в лофт, показалась мне несуразной. «По старой памяти». В самом деле?

Он опускает глаза и шепчет:

– Я по ней с ума сходил.

– А она об этом знала?

– Я говорил, что хочу быть в ее власти постоянно. Она отнеслась к этому без восторга. Заявила, что меня влечет не лично она, а типаж, что я не знаю, какая она на самом деле. Что я просто клиент, который платит ей за услуги, и есть жесткие правила насчет личной привязанности.

– Как ты себя чувствовал в тот момент?

Мне очень нравится моя роль психолога-самоучки.

– Хреново. Пытался ее уговорить – бесполезно. Чем сильнее я умолял, тем непреклоннее она становилась. В конце концов Шанталь заявила мне, что нужно устроить передышку. Я понимал, что это значит. Разрыв. После того разговора она перестала снимать трубку. Я впал в отчаяние.

Мне очень его жаль, хотя я отдаю себе отчет, что его одержимость была опасна для Шанталь и что она была права, ему отказав.

– Тебя ведь зовут не Карл Дрейпер? – Он качает головой. – Когда ты позвонил мне, то уже знал, что Шанталь убита? – Он кивает, уткнувшись взглядом в чашку. – Ты мне лгал. Ладно, мы были незнакомы. Но зачем ты делал вид, что выворачиваешь душу?

– Прости, Тесс. Мне очень стыдно.

– Угу, стыдно… Не потому ли, что тебя поймали за руку? Пора все прояснить, Карл. С тобой хочет поговорить детектив, который ведет следствие. Его зовут Скар-пачи, он ждет снаружи, вон там. Думаю, тебе следует все ему рассказать.

– Так вот зачем ты мне позвонила? – Я вижу, что он сдался.

– Представить вас друг другу?

– А у меня есть выбор?

– В общем-то нет, – отвечаю я.

Позже мне звонит Скарпачи.

– Его настоящее имя Карл Хьюз. Он смотритель Музея изящных искусств в Сан-Франциско. Женат, двое детей, собственный дом. Встречался с Шанталь раз в месяц примерно два года. По его собственным словам, пристрастился. У него редкий вид сексуальных фантазий – «шантаж по договоренности». В такого рода играх тот, кто в подчинении, хочет, чтобы доминирующий собирал компромат на него и затем угрожал рассказать о его извращениях семье, друзьям, коллегам, работодателю, если «раб» не заплатит или не выполнит нечто унизительное. Шанталь отказалась этим заниматься. Он умолял, она не соглашалась, он продолжал умолять до тех пор, пока она не разорвала знакомство.

– Выходит, на самом деле он от нее не зависел. Просто желал, чтобы она ему угрожала.

– Да, но потом история приняла странный поворот. Однажды ему в офис принесли конверт. Внутри были фотографии, серия снимков, которые Шанталь делала с ним и Джошем. На снимке его голова была закрыта капюшоном из ткани, который позволял различить черты лица. Если верить Джошу, Шанталь выкинула эти фотографии. Хотя, возможно, что и нет. Хьюз говорит, его лицо было прекрасно видно, так что любой знакомый сразу узнал бы его. Он не испугался, не запаниковал. Наоборот, почувствовал возбуждение. И решил, что отказ Шанталь был просто частью роли. И что это начало той игры в шантаж, которую он так жаждал. Он с нетерпением ждал развития событий. Ждал, что она выйдет на связь и объявит свои требования. А когда ничего не получил, начал сам названивать и писать. В конце концов она перезвонила. Если ему верить, они поругались. Шанталь отрицала, что посылала фото, что вообще что-то делала. Когда Карл описал ей присланные снимки, она напомнила, что первая серия была уничтожена, так что фотографиям просто неоткуда взяться. Снова сказала, что сожалеет о необходимости разорвать отношения, однако его настойчивость не оставляет ей выбора. Если верить Хьюзу, это был их последний разговор. Он также утверждает, что продолжения истории с письмами не было.