— Там не крутятенько! Комары зажрут так, что мы утром можем и не проснуться, — заявил Анатолий.

Ситранатра хлопнула в ладоши, сурово взглянула на молодого человека и тот жалобно издал:

— Курлык!

— Вот до утра и прокурлыкаешь. Ещё кто будет возражать?

Игорь тут же поднял ладони вверх, будто сдавался без боя.

— Вот то-то и оно. Проваливайте на сенник, и чтобы до утра о вас ни слуху ни духу не доносилось!

Игорь безропотно поднялся, поклонился в пояс и прошествовал к выходу, а вот Анатолий ещё пару раз возмущенно курлыкнул, за что и получил ещё один возмущенный взгляд. Ситранатра только подняла одну руку над другой, как Костюмов пулей выскочил наружу.

— А вот не надо было тявкать, сейчас бы не курлыкал! — раздался с улицы голос Игоря.

— Строго вы с ним, — сказала Наталья.

— Иначе с юношами нельзя — не успеешь оглянуться, как сделают своё мужское дело и сбегут. Чего хихикаете, молодухи? Вот придет пора вас замуж выдавать — каждого жениха буду проверять на честь, верность и доброту. В абы какие руки вас не отдам.

Девушки всё равно продолжили хихикать. Мы с Натальей переглянулись. Для нашего времени подобные строгости были уже забыты.

Хотя, в нашей группе была девочка Марина, которая ходила в длинных юбках и в платке. Красавицы и модницы сначала пфыкали в её сторону, но Марина оказалась отзывчивой и доброй, поэтому мы с Натальей взяли над ней шефство. После пары словесных перепалок от девочки отстали, и она продолжила учиться спокойно.

— Ладно, красавицы, вижу, что вы тоже устали. Поэтому давайте-ка укладываться. Вставать рано, поэтому надо выспаться. Дочери, проводите девчат в горницу. На улицу не выходить — с юношами не трепаться! Я слежу за вами! — хмуро сказала Ситранатра. — И если будете долго болтать, то тоже закурлыкаете!

После умывания девушек положили в горнице, с другими красавицами. Грюзельдина и Манюринда легли к сестрам, уступив место пришелицам из будущего. Я с удовольствием вытянулась под лоскутным одеялом. Стон блаженства раздался и со стороны Натальи.

— Девчат, а как там, в будущем? — раздался тихий голос Грюзельдины.

— Интересно там, — ответила я. — Люди живут в городах, ездят на машинах и поездах. Летают на самолетах. Едят шаурму и пьют вятский квас. Работают.

— Значит, всё как у нас, — сказала Манюринда. — У нас тоже на телегах ездят. А иногда и с обозами можно далеко уйти. Летать и мы можем, вон метелки стоят, но днем стараемся не делать этого, чтобы людей не пугать. А уж кушаний заморских купцы много на ярмарки привозят. Значит, ничего не изменилось?

Наталья хмыкнула со своего места:

— Да как же не изменилось? А телевизоры, а компьютеры? Да у нас можно за секунду законнектиться с человеком из любой страны. Представляете — сидишь в своей комнате, а друг или подруга за тысячи километров. И разговаривать с ним можно так, как мы сейчас с вами.

— Ну, у нас тоже есть волшебные зеркальца. Глянешь в такое, произнесешь волшбу, а оно тебе другого человека с таким же зеркальцем и покажет. Так что и не изменилось ничего, — ответила Манюринда. — И блюдечко с яблочком тебе любое место покажет, стоит только захотеть…

Вера и Белоснежа молчали, но чувствовалось, что и они хотели спросить о чем-то. Мне стало обидно за свое время.

Неужели ничем нельзя пронять этих девушек? Неужели ничему не удивятся?

— А ещё у нас создаются ракеты, которые вылетают за пределы Земли, — нашла я слова.

— А зачем? — спросила Вера.

Я икнула. А в самом деле — зачем?

Полетают-полетают, возьмут образцы с какой-нибудь планеты и приземляются обратно. Вроде бы пока никаких инопланетных гостей не было обнаружено, а денег на полеты уходит очень и очень много.

— Не знаю. Для науки это хорошо, — пожала плечами я.

— А-а-а, — протянула Белоснежа. — У нас дьяк тоже, когда хочет побольше пожертвований огрести, то такие басни заворачивает, что аж уши вянут. И для спасения, мол, хорошо, и для казны великолепно, а уж как для самого прихода здорово-то. Ох, такие песни заводит…

Я не нашлась, что ответить. Вот пыталась вспомнить что-либо из того, чего не было в древней сказочной Руси, и не могла. После мыслительных усилий у меня немного заболела голова и я решила просто закрыть глаза.

Проснулась оттого, что кто-то тихонько трясет за плечо. Так иногда будил отец, когда сестрам нужно было ко второй паре, а мне к первой. Я даже улыбнулась — после таких побудок на столе всегда шкворчала снятая яичница, а рядом дымился ароматный кофе. Те полчаса, что я проводила с отцом, были самыми радостными моментами в жизни. Мы общались, разговаривали, делились небольшими секретами, смеялись.

Когда же я открыла глаза, то на меня смотрели светящиеся глаза белого кота, а выпущенный коготь он прижимал к пасти, как бы прося молчать. Я кивнула в ответ, и кот махнул лапой, приглашая следовать за ним.

Сначала я взглянула на подругу. Наталья сладко посапывала во сне, волосы растрепались по подушке, одна нога вызывающе торчала из-под одеяла. Четырех сестер в горнице не оказалось, даже кровати были заправлены.

Как же они так тихо вышли?

Я на цыпочках проследовала за котом, который всем своим видом создавал такую иллюзию таинственности, что иногда по шерсти даже проскакивали искры.

За окном только начало светлеть и цикады ещё не прекратили заунывную мелодию, которая заканчивается, когда петухи начинают костерить неумелых скрипачей за знание всего одной ноты. Любопытные звездочки мерцали в утренней зорьке, словно пугливые воробьи, ждущие резкого хлопка, чтобы умчаться прочь.

За обеденным столом сидела Ситранатра, Вера, Белоснежа, Игорь, Анатолий и… Наталья?

Я оглянулась назад. Моя подруга лежала на кровати в форме морской звезды. Я посмотрела вперед — моя подруга сидела за столом и улыбалась. Я ещё раз протерла глаза.

— Закрой дверь в горницу и присаживайся, — Ситранатра кивнула на лавку.

Я с опаской присела, рядом со мной уселся и кот. Он сыто щурился на горящую лучину и в его глазах плясали огненные бесенята.

— Я решила отправить с вами Грюзельдину и Манюринду. Если они виноваты, то пусть хотя бы отчасти загладят свою вину, — сказал старушка.

— А как?.. А почему Наталья там и тут? — пролепетала я.

— А это вовсе не Наталья. Да и курлыкающий Лучезар до сих пор в сене нежится. Я же говорю — Грюзельдина и Манюринда должны загладить свою вину. Вот первая, — Ситранатра показала на Анатолия. — А вот и вторая. Они и надели личины твоих друзей. Похожи? Ну-ка, дочки,