- Подожди! Я первый!

- Ты чего? – спросила Таня с берега.

- Тину хоть разгоню.

Первый вошел в воду. Дно тут илистое. Ноги сразу начало засасывать. Зато камней вроде как не было. Оставалось надеяться, что и бутылок тоже.

- Па-а-ап, а тут рыбки водятся? – спросила дочка.

- Водятся, но не такие, чтобы тебя куснуть. Пираний нет. Не бойся!

- Я не боюсь! – сказала она.

«Все-таки она у меня храбрая. Как бы ее эта смелость не подвела когда-нибудь», - подумал я.

И как в воду глядел.

Собственно, на воду я в тот момент смотрел в буквальном смысле, разгоняя тину. Та налипала на руки, но уже через несколько минут усердной гребли «пляж» был более-менее очищен.

- Это остров? – спросила с берега Таня, показывая на бугорок земли посреди пруда, покрытый деревьями и кустарником.

- Да, - ответил я. – раньше мы к нему переходили пешком. Тут неглубоко.

Вот это я тоже зря тогда сказал. Но это до меня дошло только сейчас, когда разглядывал картинку, выуженную из глубин памяти. Сейчас я ощущал себя бесплотным духом, который наблюдает за всем происходящим внутри подсознания со стороны.

Женечка, пятилетняя, тоже со мной. Мы как бы зависли в воздухе. Прозрачные и невесомые. Как призраки.

- Они нас не видят? – спросил я дочку.

- Нет, не видят. Нас тут как бы нет

- Как нет??

- А так. Это лишь проекция подсознания. Воспоминания.

«Боже, откуда у пятилетнего ребенка такие термины в словарном запасе?»

- Папа, я же говорила, что у меня теперь куда больше знаний.

Я кивнул, продолжая смотреть, как первой в пруд бросилась Танечка. За ней - Женька. Какие же они обе красивые! Я тоже несколько раз кувыркнулся в воде, отталкиваясь руками от дна. Потом, когда вытащил руки, долго смеялся, потому что они все были в иле. Точнее – смеялась моя версия двухлетней давности.

«Смеется, потому что еще не знает, что произойдет дальше», - вспомнил я.

Мы с Таней выбираемся на берег. Я пытаюсь на ходу ущипнуть жену за попу. Та делает вид, что ей не нравится. На самом деле даже такие дурацкие, похотливые, знаки внимание Тане приятны.

Она смеется, обнимает меня. Потом мы целуемся.

- Я люблю тебя, - шепчу я.

- Я тебя тоже, только не говори об этой своей маме? А то будет ревновать, - смеется она.

Потом смех обрывается.

Таня видит то, что пока не вижу я.

- Боже! Женя-я! – выдыхает она.

Я поворачиваюсь, но успеваю заметить лишь черноволосую головку дочери. Та, видимо, шла к острову, пытаясь преодолеть расстояние до островка вброд.

«Боже! И зачем я только сказал, что это можно сделать?!» – успеваю подумать я, как голова Женечки скрывается под водой.

Бросаюсь за ней в воду, но чувствую, что здесь сильное течение, а потом дно резко уходит вниз.

«Тут глубоко! Черт, как же глубоко! И моя дочка там, в воде!»

Я ныряю вниз, но ничего не могу разглядеть – вода очень грязная. Даже до дна достать не могу. Фыркаю, кричу имя дочери. Ничего не слышу, только пузыри выходят изо рта. Жена ныряет рядом, но тоже не находит Женю.

- Где она? Где? – шепчет она после очередной попытки и по лицу текут слезы.

12.

- Ты тогда нас здорово напугала, - говорю я.

Женя, невесомая и прозрачная, кивает в ответ:

- Я и сама очень испугалась.

- Что там случилось?

- Смотри! – говорит она.

И дальше мы видим картинку глазами Женьки. Она идет к острову. Вот он, маячит где-то над водной кромкой. До него совсем недалеко – буквально с десяток метров.

Девочка напевает песенку под нос. Слов не разобрать. Слышно только, что вместо слова «морковочка» «камовочка».

И вдруг свет исчезает – девочка тонет. Она не чувствует дна. Пытается нащупать, но не получается. Я ощущаю ее страх, который заполняет все клеточки организма. Страх парализует разум – дочка тонет, она погибает!

Течение уносит в сторону, закручивает в водоворот.

«Откуда тут вообще может быть течение?» - думаю я, но не знаю ответа.

Дочка пытается не дышать, но запаса легких хватает на минуту-две, дальше рот непроизвольно раскрывается. В рот заливается вода.

«Папа, мама, спасите-е-е!» - посылает она мысленный сигнал.

Мы же в это время пытаемся разыскать метров на двадцать правее. Ныряем и ныряем. Без толку. Дочки там нет.

Ее унесло течением в самый центр пруда. Здесь очень глубоко, она медленно опускается на дно.

Пузыри уже не вырываются изо рта – воздуха больше нет.

Девочка замечает, как по водой движется тень. Та выплывает из глубины и подхватывает Женю. Она успевает разглядеть собачье тело, красные глаза, а еще лохмотья кожи на зубастой морде.

- Это эти собаки. Альфа-собаки! – догадываюсь я, уже в своей нынешней версии.

Девочка кивает.

- Да это был альфа-пес. Он меня спас! Тогда я подумала, что это мне все причудилось, понимаешь? Как в сказке! Что я это сделала сама, сама выплыла.

- То есть он тебя вытащил из пруда? Когда мы увидели, что ты медленно всплываешь головой вверх, то подумали, что вода тебя просто вытолкнула. Мы ведь не знали, что и подумать. Думали, что уже потеряли тебя. Но тут появляешься ты, и я сразу поплыл к тебе.

- Да, папочка, альфа-пес меня вытащил. И мне кажется, что тогда я и правда умерла.

- Умерла?

- Да, но не до конца.

- Как это, Женечка?

- Не знаю, пап, я ничего не чувствовала. Меня не существовало. Я будто выпорхнула из тела. И разговаривала с «псом» так, как вот ты сейчас со мной.

- Как призраки? – догадался я.

- Да, как призраки.

- И что он тебе сказал?

- Он сказал, что я должна жить, что у меня теперь есть «миссия». Тогда я даже это слово не запомнила.

- Ты нам ничего тогда не сказала.

- Папа, мне было три годика! Всего!

- Боже, тебе и сейчас пять, но ты говоришь со мной как… как подросток. И это как минимум странно.

- Я знаю. Слишком много знаний. Зона мне их дала – и я выполнила свое предназначение.

- Какое, Женечка?

Пруд исчез.

Мы снова на крыше.

Точнее – над крышей.

Я вижу момент падения девочки. Она прыгает прямо в то, что Алексеев назвал «порталом». В Центр Зоны – то место, из которого Зона разрастается. Раз - и портал вспыхивает огнем, превращаясь в сияющую белизну.