правильно. В случае неудачи у князя всё равно будет прекрасный материал для исследований.

— Но? — мягко подтолкнул его Шлях-Успенский.

Змеевский чуть склонил голову набок, белые волосы заструились по плечу. Красивый, гад. Но красота эта холодная и чужая, не для таких, как простые ведьмаки и ведьмы. Разве что красиво смотрится рядом с князем, который будто соткан из тьмы и ночной бездны.

— Как уговорить смоль перейти в тело Алины? Если ей неплохо и в том, которое она сейчас занимает?

— Физической близостью, — буркнула я, краснея.

Во всяком случае, замысел именно таков. Разжечь страсть, заговорить зубы смоли и предложить своё тело. И именно в этот момент дело за Валевской, которая вольет в меня нужное зелье и поможет вылететь в другой мир, как пробка из-под шампанского.

— Это всё хорошо, — усмехнулся Шлях-Успенский. — Только опасаюсь, что смоль совсем не глупа. Ведь она могла забрать тело Алины ещё в склепе, но почему-то не сделала это.

— Потому что… — я запнулась, вспоминая слова Лешека. — Она говорила, что ей стало сложно после того, как мы с Виславой поссорились и я вернулась из лекарни.

Шлях-Успенский медленно поднялся и подошёл к Змеевскому. Некоторое время в комнате царила тишина. Только казалось, эти двое ведут безмолвный диалог. Как будто что-то знают, но не хотят озвучивать. Или же…

Я прокашлялась, привлекая внимание обоих мужчин.

— У вас есть предложения, господа?

Валевская только чуть нахмурилась. Похоже, она чувствовала, что от князя и его советника не стоит ждать чего-то хорошего. Или же просто не представляла, что такого они могут предложить, чтобы хоть как-то помочь ситуации.

На бледных губах Змеевского появилась улыбка.

— Мой князь, почему бы и нет? В конце концов… это вариант. Вряд ли получится ещё раз это повторить.

Шлях-Успенский колебался какое-то время, но потом кивнул.

— Что ж, мы ничего не теряем. Единственное, смоль может заподозрить неладное.

— В темнице у неё особо нет выбора, — заметил Змеевский.

Я аж заскрипела зубами. Интриганы кузяковы. Можно иметь совесть и быть хорошими мальчиками?

— Может быть, вы нам всё расскажете? А то вдруг мне надо завещание писать, а я тут сижу и место занимаю.

— Панна Алина… Точнее, пани Скорбута-Каторжинская, прошу прощения, — снова сногсшибательно улыбнулся Змеевский. — И в мыслях не было заставлять вас нервничать, но сами понимаете, всё не так просто. И для князя это тоже непростое решение.

Теперь нахмурилась Валевская. Выдержка у неё посильнее моей, но всё равно не железная.

— И что? — напряжённо спросила она.

Шлях-Успенский подошёл ко мне. В черных глазах плясало загадочное багряное пламя. Он протянул мне руку и тоном, не терпящим возражения, произнес:

— Иди со мной, Алина.

Мне было страшно.

До чертиков. До кузяков востроносых. До угольных шахт Марка Горневича.

Но сейчас я стою возле двери в камеру. Такая гордая и сногсшибательная. В бархатном плаще цвета пролитой крови. И внутри все сжимается от страха и возбуждения. После того, что сделал со мной князь, пути назад нет.

Выпитое зелье пани Валевской будоражит кровь, в голове немного шумит… и только пальцы настолько ледяные, что можно заморозить любого, кто пожелает неосторожно схватить меня за руку.

Справиться. Я должна справиться.

Прикрыв глаза, приказала бурлящей во мне силе угомониться. Тьма, которой щедро наградил меня князь, пойдя против всех правил Выданья, рвалась на волю и требовала свободы.

Я вставила ключ, дверь дрогнула. Потом заскрипела и медленно открылась, пропуская в камеру. Набрав затхлого воздуха, я шагнула вперед.

Будь что будет.

Всё тот же Лешек. Сидит на кушетке, руки и ноги в кандалах из какого-то неведомого металла, по которому то и дело пробегают сиреневые искры. Что-то блокирующее возможность колдовать, как мне объяснил Змеевский.

Поднял голову, посмотрел на меня. На губах появилась обворожительная улыбка. Улыбка, при виде которой сердце забилось быстро-быстро. Да, точно мой Лешек, даже эти чертовы кандалы на нем так элегантны, словно это не какой-то глупый тюремный аксессуар, а часть наряда на карнавале.

Только вот глаза… В них холод неведомого мне существа, которому плевать на любовь и тепло. Ему нужна сила и оболочка, больше ничего.

— Кто нас почтил своим визитом, — улыбнулся он, ироничное приветствие заставило сжаться всё внутри. — Ты уж извини, дорогая, покои не совсем те, что подобают молодой супруге, но князь решил, что нам под стать именно эти.

Стало мерзко, но я тут же поборола это чувство, велев себе играть роль, а не показывать истинные чувства.

— Нам? Или вам, молодой супруг? — ласково поинтересовалась я, медленно приближаясь к нему.

Едва заметная морщинка появилась между бровями Лешека. Так-так, смоль насторожилась.

Но я подошла ещё ближе, замерла возле него. Скользнула взглядом сверху вниз, провела по губам кончиком языка. Потом склонилась, коснулась кончиком носа его шеи.

— Что, не ждал, дорогой? — шепнула я. — Думал, я не приду?

— Нет.

Честность смоли подкупает. Значит, не всё в ней такое уж и плохое.

— А я пришла.

Заглянула ему в глаза и улыбнулась.

— Нам не дали договорить. Но ты и сам должен понять, что выбрал неправильную методику. Зачем приходил ко мне в Палланке и требовал развода? Зачем таскал в склеп? Я, конечно, девушка необычная, но вот ничего против спокойных романтичных ухаживаний не имею. Поэтому ты был… неправ.

Чернота в глазах плеснула словно нефть в воде, так же вязко, предвещая опасность. Но в то же время он не мог отрицать: я озвучиваю простые истины.

— Почему ты не пришел просто поговорить?

Вопрос повис в воздухе. Растерянность на лице. Похоже, смоли не такие уж умные, как можно подумать.

— Признайся, — шепнула я, проскальзывая ладонью под его светлую рубаху и оглаживая крепкий пресс, — ты испугался, как обычный человек. Раз стало невозможно проникать в моё тело, то тут же появилось желание напугать, подчинить, скрутить… Да?

Глаза аж полыхают. То ли от гнева, то ли от…

Жажда, господи! Смоль чует эту безумную силу князя. Вот и штормит. Только ещё не понимает, что тут стоит не прошлая Алина, а та, которая получила подарочек от Шлях-Успенского.

Лешек потянулся ко мне, его ладони скользнули по моим бокам — пока мягко, едва касаясь бархата плаща.

— А ты бы поверила?

Хороший вопрос, но сейчас не до правды.

— Поверила, — сказала как можно искреннее. — Я тебе разве когда-то не верила?

— Скорее, недоговаривала, — медленно произнес он, и… послышалась горечь.

Пришло осознание: это сейчас сказала не смоль, а Лешек. Мой Лешек, который много чего не знал про Алину, умудрившись в неё влюбиться.

— Как и ты, — не растерялась я, оглаживая его грудь. — И знай,