Теперь валун принял форму двух идеально ровных, соединенных между собой плит – миниатюрная версия скрижалей, которые Моисей принес с горы Синай.

«Ты должен повиноваться Длани Всевышнего», – подумал Аль-Йад, и эти слова оказались выжжены на одной из скрижалей изящным шрифтом.

Это была одна из множества зрелищных демонстраций, которые он планировал устроить, когда наконец избавится от угрозы, которую представляет собой Шайтан, и по праву займет место властителя мира, перед коим все живое склоняется в страхе и почтении. Аль-Йаду хотелось проявить оригинальность, но каменные скрижали с десятью заповедями были образом, слишком глубоко запечатленным в коллективном сознании. Кроме того, он справится с этим куда лучше, чем Моисей.

Он появится на стадионе перед сотнями тысяч последователей, а нескольким сотням миллионов человек он позволит смотреть это на экранах в прямой трансляции. Он возникнет из яростного огненного вихря в центре стадиона в безупречно белых одеждах и высечет скрижали из огромной глыбы гранита, парящей в воздухе. И пока весь мир дивится его мощи, он начертает на этих скрижалях свои новые заповеди.

Хотя к этому моменту всем уже будет ведома беспредельность его силы и его гнева.

Шестидесятидюймовый телеэкран, висящий на стене позади него, засветился, и на нем возникло уведомление, что звонит Тарик Бахар. Аль-Йад высвободил силу, которую считал созидательной – чистый вес и давление, которые вполне могли быть просто усиленной гравитацией, – и каменная скрижаль на склоне горы расплющилась до толщины бумажного листа, как будто по ней прокатился паровой каток весом в миллион тонн. И наконец, Аль-Йад заставил камень исчезнуть бесследно.

Потом повернулся к экрану, чтобы ответить на звонок. Перед ним возникло лицо Бахара – куда крупнее натуральной величины.

– Благодарю, что ты отозвался на мой скромный вызов, о Великий, – произнес Бахар по-арабски.

Аль-Йад нетерпеливо махнул ему рукой и приказал:

– Докладывай.

Бахар почти незаметно моргнул:

– Прости меня, Аль-Йад, но новости трудно назвать хорошими.

– То есть?

– Я подвел тебя, Аль-Йад. Пятеро людей, которых я послал захватить Алиссу Аронсон, не доложили о выполнении задания, и я не могу связаться ни с кем из них. Почти наверняка они все мертвы.

Аль-Йад отметил, что Бахар едва ли не пытается спрятаться за рамку экрана. Но в случившемся не было вины Бахара. Аль-Йад знал, что пока Крафт жив, подобные планы малоосуществимы. Ему было понятно, что простые люди не в состоянии одолеть воплощение Шайтана на земле и что, для того чтобы украсть у Великого Врага его любовницу-демоницу, понадобится очень большая удача.

Он мог бы успокоить Бахара, но решил позволить ему понервничать еще немного.

– Какую стратегию они использовали?

– Они устроили засаду на проселочной дороге, о Великий, со множеством укрытий по обе стороны. Они намеревались предпринять нападение со стороны Крафта, вынудив Аронсон искать убежища на другой стороне дороги, где ее должны были ждать. Они понимали, что нужно держаться вне поля зрения Крафта. План был разумным. Я не знаю, что пошлоˆ не так.

Аль-Йад задумчиво потер подбородок.

– Какие шаги ты предпринял после этого? – осведомился он.

– Я задействовал одного из наших людей, находящегося ближе всего к тому месту – в Чикаго, о Великий. Он отправился в Индиану, чтобы осмотреть место засады. Но к тому времени, когда он прибыл туда, там уже работала полиция, поэтому ему мало что удалось узнать. Наши лучшие специалисты должны будут взломать компьютеры местного департамента полиции, чтобы мы могли прочесть следственный отчет. – Последовала пауза. – Я также делаю все, что в моих силах, дабы снова отыскать эту парочку.

Аль-Йад почти целую минуту сверлил его взглядом, заставляя трепетать, словно лист на ветру, под этим взглядом, исполненным силы и гнева. Нельзя было позволить Бахару расслабляться. Нельзя, чтобы тот счел, будто неудачу ему простят слишком быстро, пусть даже он сделал все правильно.

– Ты хорошо послужил мне, Тарик, – произнес наконец Аль-Йад. – Это единственное, что спасает тебя от кары за этот провал. – Он выдержал паузу ради драматического эффекта. – Я верю, что ты никогда больше не подведешь меня.

Бахар неистово закивал:

– Нет, о Аль-Йад, никогда! Благодарю тебя, о Великий, ты столь же милостив, сколь мудр!

Аль-Йад кивнул.

– Тебе известно, где находится та лаборатория, о которой упомянула во время допроса эта еврейская шлюха Аронсон? – спросил он.

– Да, Аль-Йад. Она защищена современнейшей электроникой и биометрическими сканерами, однако ее пытаются выдать за невинное отделение местного университета. Не сделано ни малейшей попытки скрыть ее местоположение.

– Хорошо. Я хочу, чтобы ты приказал кому-нибудь из своих людей находиться поблизости и наблюдать за лабораторией в нерабочее время. Если он увидит Крафта или Аронсон, направь кого-нибудь следить за ними, как это было прежде. Но на этот раз – никаких нападений, пока я не прикажу.

– Будет немедленно сделано, о Великий!

– Уж постарайся, – отрезал Аль-Йад.

Обзаведясь новым набором документов, Алисса Аронсон и Бреннан Крафт отблагодарили Адама Турко за все, что он для них сделал, и сейчас сидели в шикарном лимузине, который подъезжал к воротам отдельного летного поля в аэропорту Цинциннати. О существовании этой части аэропорта знали немногие избранные, не считая персонала: богачи, кинозвезды и высокопоставленные лица, которые прилетали сюда и улетали отсюда.

Было едва восемь часов вечера, но Алисса чувствовала себя настолько усталой, что едва смогла поднять голову, когда охранник произвел проверку и жестом велел проезжать. Их фальшивые документы оказались действенными, как и предполагалось.

Их высадили возле белоснежного самолета «Боинг бизнес-джет-2» – как им сказали, он был выполнен на основе «семьсот тридцать седьмого» по спецификациям заказчика и сейчас находился в личном владении Эбена Мартина. Этот заказ стоил ему восемьдесят миллионов долларов, однако с учетом стоимости его компьютерной сети подобная сумма значила для него меньше, чем для обычного человека – затраты на семейный автомобиль.

Изрядная часть этих миллионов была вложена в великолепный интерьер самолета – площадью в тысячу квадратных футов. Меблировка и украшавшие его произведения искусства словно бы были доставлены прямиком из роскошных апартаментов. На борту самолета были выделены две спальни, каждая со своей душевой, комната для совещаний, бар с напитками и представительский люкс. Кожаные кресла и диваны – с потайными ремнями безопасности для взлетов, посадок и редких случаев попадания в турбулентность; лакированные шкафчики, столы из вишневого дерева, дорогие ковры, повсюду суперсовременная электроника и телеэкраны. В воздухе витал запах чеснока и спагетти – вероятно, от недавнего ужина, приготовленного шеф-поваром, которого Мартин нанял специально для работы на борту самолета.