– Верно, сторожем. А ты откуда знаешь?

– Да уж знаю. Я здесь, можно сказать, выросла. В детствекаждое лето приезжала. Как Наталья Даниловна, здорова?

– Померла Наталья Даниловна, – старик опять закашлялся,потом произнес уже другим, спокойным голосом:

– Что-то я тебя не узнаю, дамочка. На себя посвети, чтоб явидел.

– Я здесь пятнадцать лет не была, – Лиза осветила свое лицофонариком – вот, теперь узнали?

– Лизавета? Ну ты смотри, какая стала. Слушай, по телевизоруты, что ли, новости ведешь?

– Я.

– Это ж надо! А я все смотрю, ты или нет? Это муж твой, чтоли?

– Муж, – не задумываясь, ответил Юра.

Потом, в машине, они долго молчали, и только когда подъехалик Кольцевой дороге, он спросил:

– Ты не обиделась?

– За что?

– За то, что я имел наглость назваться твоим мужем?

– Я не обиделась, но не стоило этого делать, – в голосе еемелькнули неприятные металлические нотки.

– Просто я подумал, мало ли кому этот сторож разболтает отвоем приезде, и будет лучше, если он скажет, что ты приезжала сюда с мужем.

– Да, наверное, ты прав.

Они опять замолчали, и больше не произнесли ни слова доконца пути. Ей все еще было. холодно, хотя в машине работала печка. На неенавалилась тоска, тяжелая и вязкая, как размокший суглинок.

* * *

Около трех часов утра в нижнем холле гостиницы «КуинЭлизабет» стояла тишина. За стойкой ночной портье читал роман Дина Кунца вмягкой обложке. Время с двух до шести считалось самым спокойным, постояльцыредко приезжали и уезжали ночами, а если такое случалось, то об этом всегдабыло известно заранее. Приезжающие бронировали номера, отъезжающие заказывалипо телефону «звонок-будильник» и такси. Чтобы не уснуть, портье читалмистические триллеры и слушал через наушники тяжелый рок.

На эту ночь не поступало никаких заказов. Портье, перевернувпоследнюю страницу романа, посмотрел на часы, выключил плеер и решил немноговздремнуть. Его разбудил мелодичный звонок. Портье встряхнулся, протер глаза иувидел высокого широкоплечего господина, который быстро шел от лифта к дверям.Одет он был в черные джинсы, черную кожаную куртку, на ногах кроссовки, наплече спортивная сумка. Большие очки с дымчатыми стеклами и кожаная кепка,надвинутая до бровей, делали его похожим на гангстера.

– Простите, сэр, – окликнул его портье, – двери заперты.

Незнакомец резко остановился и произнес, не оборачиваясь:

– Откройте, пожалуйста.

Глядя на высокую широкоплечую фигуру человека в черном,портье вдруг подумал, что он похож не на гангстера, а на оборотня-маньяка,серийного убийцу из триллера, который он только что закончил читать.

– Простите, сэр, могу я узнать, вы живете в нашей гостиницеили приходили к кому-то в гости? – спросил портье, машинально нащупывая кнопкуэкстренного вызова охраны.

Прежде чем ответить или хотя бы обернуться, господин в кепкезастыл на несколько секунд, сунул руку за пазуху. Портье готов, был уже нажатьна кнопку, но незнакомец вытащил из кармана ярко-голубую глянцевую карточку ссеребряным уголком, и портье успокоился, издали узнав фирменную гостиничнуювизитку.

– Спасибо, сэр. Не могли бы вы подойти и показать мнекарточку? Прежде чем выпустить вас, я должен проверить по компьютеру, все ли увас в порядке с оплатой.

– Но я никуда не уезжаю, – ответил незнакомец, и портьеобратил внимание на его славянский акцент, – я всего лишь иду немного погулятьпо ночному Монреалю.

– Я понимаю, сэр, и все-таки я обязан проверить.

«Сейчас он медленно подойдет к стойке, на губах его будетиграть зловещая . улыбка, в руке блеснет лезвие старинной опасной бритвы, –подумал портье и почувствовал, как бледнеет, – я не успею опомниться, как онполоснет мне по горлу. Последнее, что я увижу – четырехугольные зрачки задымчатыми стеклами его очков. Кровь широкой, пульсирующей струёй хлынет изсонной артерии, он окунет в нее свои белые пальцы без ногтей и медленнопроведет по монитору компьютера, наискосок, от угла до угла, оставляя четырекрасные полосы. Мерзкий скрип разбудит маленькую сироту Дженифер, она чувствуеткаждое движение маньяка, даже находясь на расстоянии нескольких тысячкилометров…»

– Что случилось, Эдди? – услышал он недовольный голосохранника и вздрогнул, как будто очнулся после секундного обморока.Оказывается, он сам не заметил, как нажал кнопку вызова.

Незнакомец стоял у стойки и нетерпеливо отстукивал пальцамидробь по голубой гостиничной визитке. Разумеется, ничего не случилось. Пришлосьизвиняться и перед постояльцем, и перед охранниками.

"Нельзя читать столько мистики, особенно ночью, –подумал портье, набиоая на компьютере сложную славянскую фамилию постояльца.Все было в порядке. Номер оплачен до конца следующих суток, никаких долгов зателефонные звонки и платный бар.

– Сейчас я вас выпущу. – Портье вышел из-за стойки,позванивая связкой ключей, направился к двери. – Будьте осторожны, сэр,Монреаль – не самый безопасный город в это время.

– Спасибо, я всегда осторожен, – улыбка у него была вточности как у маньяка на мягкой обложке триллера.

* * *

Анатолий Григорьевич Красавченко очень спешил, и пустыннуюплощадь перед гостиницей пересек легкой рысцой. Пробежав несколько кварталов поулице Святой Екатерины, он свернул, миновал тускло освещенные витрины торговыхцентров и уже через десять минут оказался на залитой мертвенным светом улице.Именно сюда забрела по рассеянности Елизавета Павловна Беляева и металась, какзагнанное животное, среди приставучих проституток и наркоманов.

Анатолий Григорьевич сбавил темп и медленно побрел пообледенелой панели, вглядываясь в лица сонных девушек, которые даже в такоенеурочное время не оставляли свои рабочие места. Это был товар самого низкогокачества. Смутные, бессмысленные лица, покрытые слоями дешевой косметики,свалявшиеся парики, гнилые зубы. Существа, сожженные наркотиками и алкоголем,равнодушные ко всему на свете, кроме денег, на которые можно купить наркотики иалкоголь. Красавченко сообразил, что не стоит напрасно терять время. Сэкономитьему не удастся, да он и не особенно рассчитывал на это.

Заметив его равнодушие к девушкам, к нему привязался молодойчеловек в красных клетчатых рейтузах, тот самый, который совсем недавнопредлагал свои дешевые услуги Елизавете Павловне. Красавченко брезгливофыркнул, ускорив шаг, свернул в переулок и попал на параллельную улицу. Онабыла пуста, фасады домов казались чище, вывески переливались разноцветнымиогоньками. Здесь сексуальные услуги стоили на порядок дороже. Товар не мерз напанели, а прятался внутри. Красавченко выбрал заведение с самым невиннымназванием: "Галерея «Маленький Амстердам».