– Мы с вами должны использовать те возможности, которыеоткрываются для нас в процессе операции. Для себя лично использовать, чтобы неоказаться потом в дураках.

– И какие же, по-твоему, нам с тобой открываютсявозможности?

– Пока только одна. Ее зовут Елизавета Беляева. Теперь выпоняли?

– Нет.

– Ну, это ведь так просто! – Он укоризненно покачал головой.– Вы же умный человек, Павел Владимирович. Беляева – это живой эфир, а знаете,сколько стоит живой эфир?

– Дорого стоит. Дальше что?

Красавченко несколько секунд молчал, держал таинственную паузуи наконец произнес, чуть понизив голос:

– У меня появилась возможность получить видеопленку, накоторой образец чистоты и нравственности занимается грубым сексом с чужиммужчиной, изменяет мужу, причем с огромным удовольствием.

– И кто же этот счастливец? – Павел Владимирович покосилсяна белый воротничок его рубашки, испачканный пудрой и помадой.

– Я же говорил вам, что к этой даме нужен индивидуальныйподход, – опять на его лице заиграла сытая блатная улыбочка, – сорок лет – этосерьезно. Женщина способна на многое в этом критическом возрасте. Я говорил, авы мне не верили, иронизировали. Ну, что вы на меня так смотрите? Баба естьбаба, будь она хоть трижды гениальной и знаменитой.

– Ты хочешь сказать, что тебе все-таки удалось… – ПавелВладимирович откашлялся, – или тебе помог твой препарат?

– Какая разница? Главное, все получилось, к нашему взаимномуудовольствию. Нет, насчет препарата вы меня обижаете. Сначала все получилось, апотом уж мы с ней выпили по бокалу вина.

– Слушай, по-моему, это ты сумасшедший, а вовсе не нашзаказчик.

– В таком случае, вам придется выбирать между двумя психами,– усмехнулся Красавченко, – причем выбирать сию минуту.

– Ты что, собираешься ее шантажировать? – Павел Владимировичзалпом выпил воду. – Господи, какой пошлый ход! Сейчас только ленивый непытается заработать на постельном компромате. Вряд ли этим кого-то удивишь инапугаешь. И потом, ты не учитываешь главного. Затащить в постель и заснять напленку не так уж сложно. Допустим, ты справишься с этой задачей или ужесправился. Но что дальше? Ты ведь понимаешь, чтобы запустить порнушку в эфир,надо обладать такими связями, такими деньгами и полномочиями, какие тебе,дорогой мой, не снились. А уж Беляева знает это еще лучше. Она не испугается.

* * *

– Кроме миллионов телезрителей, у Елизаветы Павловны естьеще семья. Не надо никаких особенных связей, чтобы подкинуть кассету ее мужу.

– Ладно, гений, допустим, тебе все удастся. И сколько тысумеешь из нее вытянуть? У нее просто нет таких денег, ради которых стоитрисковать. Взяток она не берет. Да, получает неплохо, но если уж шантажировать,то лучше найти кого-нибудь побогаче.

– Правильно. И я уже выбрал. Наш заказчик человек оченьбогатый, но совершенно не умеет распоряжаться своими деньгами, не знает, кудаих деть, тратит на глупые побрякушки. Так пусть лучше нам отдаст. – Красавченковесело подмигнул и закурил еще одну сигарету. – Не все, но хотя бы часть.

– Очень интересно, – криво усмехнулся Мальцев, – а при чемздесь Беляева?

– Ну я же сказал, Беляева – это прямой доступ к телеэфиру.Благодаря нашей нежной дружбе я получаю неограниченные возможности. Я успелпонять, что заказчик тщательно скрывает свою страсть к драгоценным камням. Изэтого я сделал вывод, что он скорее всего не банкир, не частныйпредприниматель, а крупный государственный чиновник. Я прав?

– Понятия не имею. – Павел Владимирович равнодушно пожалплечами и почувствовал, как под рубашкой между лопатками выступает ледянаяиспарина.

– Я прав, – улыбнулся Красавченко, – как всегда! Вы всеникак не хотите меня дослушать, почему-то очень нервничаете, постоянноперебиваете.

– Не знаю, кто из нас нервничает, – криво усмехнулсяМальцев.

– Вот и я не знаю. Ну ладно, это не важно. Вы готовы меняспокойно выслушать?

– Я тебя очень внимательно слушаю.

– Зато, чтобы кассета с грубой эротикой в ее исполнении непопалась на глаза мужу и детям, Елизавета Павловна станет иногда выполнять моипросьбы. И первым я выступлю в эфире сам, мне есть что рассказать, биографиямоя достаточно интересна. Тему для разговора мы выберем любую, но я непременновставлю в свой монолог несколько прозрачных намеков, которые наш заказчикотлично поймет. И если он не откликнется, то в следующем эфире я выдам ужеболее конкретную информацию о хобби государственного чиновника и о тех методах,которыми он пользуется для утоления свой страсти к драгоценным камням.

– Это замечательно! – Мальцев совершенно неожиданно рассмеялся,да так весело, что сам удивился. – Это просто класс? Ты действительно гений,Толик. Двойной шантаж? Только ничего у тебя не выйдет. Прости, дорогой, но я неверю, что Беляева в здравом уме, по доброй воле, согласилась с тобой, такимкрасивым, переспать. Если это произошло, то вовсе не так, как ты рассказал.Сначала ты добавил ей свою гадость в вино, а потом уж затащил в койку. Недумаю, что тебе удастся повторить это на «бис» и заснять на пленку. Ведь у тебяпока нет кассеты?

– Если честно, уже есть. Но это строго между нами.

– Стахановец, – хмыкнул Мальцев, – передовик-многостаночник,мать твою… Что же, она не заметила, как ты вытащил камеру, закрепил на штативе?Ты сначала выключил Беляеву, напоил ее своей дрянью, а потом включил камеру.Других вариантов нет. А это, дорогой мой, уже статья, и серьезная. Это тебе нестарика-сторожа отравить. Там, понятно, кроме меня, свидетелей нет, а я,конечно, буду молчать. Но как только ты сунешься к Беляевой со своим шантажом,она просто подаст в суд, и тебя посадят.

– За что же? – Красавченко недоуменно вскинул брови. – Залюбовь? Ну да, я воспылал страстью к ней и не скрываю этого. Чувство моеоказалось взаимным, я счастлив и горд. Но я не виноват, что какая-то мразьзасняла нас скрытой камерой. Что же делать, если мы живем в такое кошмарное,циничное время? Вообще, все, что касается Елизаветы Павловны, – это моипроблемы. От вас мне нужна информация о заказчике. Для того чтобы передать емусвои условия, мне надо с ним как-то связаться. Пока я могу сделать это только свашей помощью.

– А я все гадаю, почему ты вдруг так щедро делишься со мнойсвоими наполеоновскими планами.

– Короче, вы согласны мне помочь? – Красавченко взглянул начасы. – Времени мало, я должен успеть к перерыву между совещаниями. Я долженсегодня обязательно показаться на глаза Елизавете Павловне, а то она заскучает,забеспокоится. Я предлагаю вам пятнадцать процентов от каждой выплаты.Согласны?