И на первом уровне смотровой площадки, которая, кажется, сравнялась с луной.

И на втором уровне, откуда можно рассмотреть весь Париж в мельчайших деталях.

А затем – подъем на гидравлическом лифте к головокружительной вершине, где каждый поцелуй ощущается так, словно завтра уже не наступит.

С самой вершины можно увидеть бесконечность. Река Сена протекает через город, а прямо напротив башни стоит прекрасный дворец Трокадеро. Вдалеке виднеется цветастый купол гробницы Наполеона. С другой стороны расположились изящные зеленые линии Марсова поля.

Марсово поле. Поле Ареса.

Они спустились на лифте и нашли кафе, чтобы пообедать, а потом гуляли по набережной, взявшись за руки.

Во время обеда и прогулки они говорили о своих родителях и семьях. Рассказывали истории о Мэгги и Бобе, Джорджии Фэйк и Оливии Дженкинс. О летних вечерах, проведенных на берегу моря у бабушки и дедушки, и о жизни в Попларе. О Колетт, Обри и их музыке и, конечно, о Фрэнке Мэйсоне, Чаде Браунинге, Билли Натли и Мике Веббере. О Пите Йоки и более опытных солдатах из второго подразделения. Об американских солдатах, американском акценте и миссис Дэвис. О снайперском деле и жизни в траншеях, об артиллерийском обстреле, бесконечном потоке раненых и покрытой воронками пустоши.

Когда они высказались, им сразу стало легче. Джеймс наконец-то мог поделиться своими переживаниями с тем, кто его выслушает.

Они нашли шоколадные кондитерские, украшенные ко дню святого Валентина, и сполна использовали эту возможность. Если бы Джеймс был на двадцать лет старше, он бы мигом набрал весь вес, потерянный за два месяца на войне. Вечером, они решили спастись от холода, забежав в кинотеатр. Ни один из них не мог сказать, что происходит на экране, и дело было вовсе не в языковом барьере.

Ужинать они отправились в элегантный ресторан. Джеймс решил, что в последний вечер он может себе это позволить. С тех пор, как юноша покинул Лондон, он почти ничего не тратил. Они сняли свои пальто и сели за столик. Официант поприветствовал новых посетителей, позаботился обо всем необходимом и оставил их наедине.

– Мы не посмотрели и половины Парижа, – сказала Хейзел, подперев подбородок.

– Мы обязательно вернемся, – он обвил ее талию рукой. – Обещаю.

Она положила голову ему на плечо. Они провели замечательный день и повеселились от души, но теперь на город опустилась темнота, и Хейзел больше не могла сдерживать грустные мысли. Ради Джеймса она решила изображать беспечность, но у нее ничего не вышло.

– Не уезжай, – прошептала она.

– Хорошо, – согласился он. – Давай убежим?

Она резко выпрямилась.

– На воздушном шаре?

– Да, и возьмем пуделя за компанию.

– Пуделя?

– Почему бы и нет?

Хейзел не смогла придумать ни одной причины.

– Хорошо. Пудель полетит с нами.

– Возьмем с собой кучу шоколада, чтобы было чем перекусить, – сказал Джеймс.

– И розы для красоты, – сказала Хейзел.

Джеймс покачал головой.

– Зачем? Ведь у нас есть ты.

Хейзел подняла бровь. Если она и хотела выглядеть раздраженной – Джеймса было не провести.

– Иначе шар не сможет взлететь из-за тяжести, – объяснил он.

– Со всей этой кучей шоколада.

Он кивнул.

– Именно.

Его слова не убедили Хейзел.

– Значит, у меня не получится взять с собой пианино.

– О, обязательно бери с собой пианино, – сказал Джеймс. – Там, куда мы отправимся, нужна будет музыка.

Как же она любила этого парня, который всегда заставлял ее смеяться!

– И куда же мы отправимся? – спросила она.

Он серьезно обдумал этот вопрос.

– На луну.

– Кажется, там очень холодно.

Джеймс мастерски поиграл бровями.

– Я тебя согрею.

Хейзел очень веселил этот разговор, но она решила, что лучше будет сменить тему.

– Что насчет тропического острова?

Он ухмыльнулся.

– Даже лучше.

Гадкий мальчишка! Я знала, о чем он подумал.

– Думаю, весь шоколад растает, – сказала Хейзел. – Будем питаться кокосами, – она протянула ему руку для рукопожатия. – Договорились.

Он взял ее за руку, и они оба поняли, в один момент, какое обещание только что дали. Что означало предложение руки.

Хейзел постучала пальцем по своей скуле.

– Знаешь, – сказала она, – если там будем только мы, у нас скоро закончатся темы для разговора.

Он спрятал ухмылку.

– Будем разговаривать с детьми.

– О? – Хейзел была заинтригована. – С какими детьми?

Джеймс пожал плечами, как будто ответ был очевиден.

– С детьми, которые там живут.

Она надула губы.

– Мы отправимся на остров, полный детей?

– Не с самого начала, – объяснил он. – Но рано или поздно они там появятся.

Хейзел ощутила острую необходимость спрятаться за своим стаканом с водой, и она сделала большой глоток.

Джеймс поцеловал тыльную сторону ее руки. Ее сияющие глаза смотрели на него.

В самый подходящий момент официант принес первое блюдо.

– Я не могу тебя отпустить, – сказала Хейзел, когда они вышли из ресторана, приблизительно в половине десятого.

– Я ведь не уезжаю навсегда, – сказал он. – Меня просто не будет какое-то время.

Хейзел посмотрела на указатели.

– Мы идем не туда. Эта дорога ведет к квартире тети Колетт.

– Туда я тебя и провожаю.

Девушка резко остановилась.

– Я хочу пойти на вокзал с тобой, – запротестовала она.

– А потом идти домой по темным улицам?

– Я могу о себе позаботиться, – сказала Хейзел.

В его карих глазах было столько искреннего беспокойства, что ее сердце растаяло.

– Я знаю, – сказал он – но это долгий путь. Я не вынесу мысли, что с тобой может что-то случиться.

«Сказал парень, который отправляется в траншеи».

– Хорошо.

Они прошли мимо двери, из-за которой слышалась музыка.

– Что скажете, мисс Виндикотт? – спросил Джеймс. – День святого Валентина еще не закончился. Потанцуете со мной?

Она улыбнулась.