— Какого? — насторожился Маир.

— Речь идет не об обычной сделке. Проигравшие никогда несогласятся уступить победителю. А разборки в таком деле редко кончаются малойкровью.

— Так важны эти бумаги? — изумился Маир.

— Как видишь. Поэтому твой совет играть на повышение акцийнесколько опрометчив. Мы можем попасть в очень неприятную переделку. Если оберазведки решат, что церемониться больше не стоит, они вышлют в Ниццу своих«ликвидаторов».

— Кого? — не понял Маир.

— Своих палачей. Которые без лишнего шума уберут нас троих,— пояснил Дронго.

— А почему троих? — удивился Маир. — При чем тут я? Меня некасаются ваши разборки.

— Они касаются всех нас, — возразил Дронго, — теперь и ты снами в одной упряжке. Я же тебе говорил, что ходить рядом со мной опасно.

— Зато как прибыльно, — засмеялся Маир, — полно красивыхженщин, и можно заработать целую кучу денег. Это совсем неплохо.

— Мне нравится твое постоянство, — заметил Дронго. — Тем неменее я бы очень обрадовался, если бы ты сейчас находился за тысячу километровотсюда. Это и в твоих, и в моих личных интересах.

— Ты советуешь мне уехать? — удивился Маир.

— И как можно быстрее, — очень серьезно сказал Дронго. —Начинается непростая игра, и в такой ситуации с потерями не очень считаются.

— Именно поэтому я останусь с тобой как твой друг, — заявилМаир, — в конце концов, я не могу оставить тебя здесь одного.

— По-моему, он ненормальный, — вымолвил Потапчук, глядя наМаира. — Тебе говорят: уезжай — значит, уезжай. А то ведь навсегда можешь вэтой земле остаться.

— А ты меня не пугай, — разозлился Маир, — это мой друг, и яне желаю покидать его.

— Он идиот, — махнул рукой Потапчук, — по-моему, нам лучшеот него избавиться.

— У нас свои понятия о дружбе, — возразил Дронго. — Идемте вотель и обсудим возможные варианты наших действий.

Они вернулись в отель, получили ключи и решили еще разобговорить ситуацию. Маир, понимая, что его присутствие уже не может помешать,пожелал обоим спокойной ночи.

— Поздравляю тебя с двойным выигрышем, — сказал он напрощание.

— Почему с двойным? — не понял Дронго.

— Карты и женщины. Лучшей комбинации в мире просто несуществует, — подмигнул Маир на прощание и вошел в лифт.

Дронго и Потапчук прошли в большой парадный зал и устроилисьза одним из столиков. С огромных картин, висевших по разные стороны от входа,на них смотрели император Наполеон III и его супруга. Сидя здесь в прохладнойтишине аристократического зала и слушая тихую фортепьянную музыку, онибеседовали.

— Каким вы его нашли? — спросил Дронго.

— Такой же, — вздохнул Потапчук, — клыки на месте.

— Ясно. Тогда давайте решать, что нам предпринять.

— Он просто так ничего не говорит. Раз сказал о других —значит, что-то задумал. Вы же знаете его кличку. Иезуит был лучшим стратегом вподобных вопросах. Он умел просчитывать варианты. Это его конек.

— Уже понял, — кивнул Дронго. — И что, вы думаете, моглослучиться?

— Понятия не имею. Но он явно чувствовал себя не в своейтарелке. Какой-то нервный, дергающийся. Я его таким не знал. Мне дажепоказалось, что он немного не в себе. Говорил каким-то глухим, отрешеннымголосом. И с непонятной ненавистью смотрел на всех окружающих.

— Можно подумать, раньше он смотрел на людей с любовью, —заметил Дронго.

— Нет. Он никогда не был ангелом. Но он не умел ненавидеть.Я помню, как он убивал одного из водителей, которые везли нас с документами вБелоруссию. Он оставался абсолютно спокоен. Понимаете, он убивал без ненавистив глазах. А сейчас у него в глазах ожесточение и ненависть. Это меня пугает.Нет, полковник очень изменился. Может, ему пришлось нелегко и он просто хочетотомстить? Или он нуждался все эти годы?

— И поэтому стал завсегдатаем казино? — возразил Дронго. — Явидел, как он вошел в казино. Он посещал его уже не раз. Это абсолютно точно.

— Тогда я ничего не понимаю. Почему он дал мне адреса другихпредставителей? Хочет, чтобы мы начали сводить с ними счеты?

— Нет. Он достаточно умен и понимает, что мы не станем такглупо подставляться. У него какой-то другой план, и нам нужно его разгадать.Судя по всему, Савельев продумывает какую-то многоходовую комбинацию с нашимучастием.

Мне совсем не улыбается стать пешкой в его игре.

— И что вы собираетесь делать?

— Вы никогда не обращали внимания на игру в рулетку? —вместо ответа вдруг спросил Дронго.

— При чем тут рулетка? — не понял Потапчук, решив, чтоДронго хочет рассказать о своем выигрыше.

— Когда ставят на черное-красное, то логичным кажетсявыпавший один из вариантов цвета. И игроку кажется, что у него равные шансы скрупье. Но он забывает о «зеро». В случае, если выпадает ноль, то и тогдавыигрыш остается за казино. Сейчас Савельев убежден, что он запустил своюрулетку и мы должны выбирать — либо красное, либо черное. Но вот «зеро» он врасчет явно не принимает. Тот исключительный вариант, который выпадает вкачестве единственного шанса. Мы должны предпринять нечто неординарное,поломать игру полковника. Если он сдает карты, то заранее знает, кому и скольконужно дать. А нам предстоит сбить его с толку. Увеличить число участников игры,и тогда он не сможет просчитывать варианты, пытаясь нас обмануть.

— И какой вариант вы предлагаете?

— Введем в игру еще одного участника. Самое заинтересованноелицо, которое официально может потребовать выдачи ему документов.

Потапчук недоуменно посмотрел на Дронго.

— Представителей Литвы, — пояснил тот. — Формально этидокументы вывезены из их страны и подлежат ввозу обратно.

— Где вы их возьмете? — нахмурился Потапчук.

— Просто позвоню в Вильнюс, — пояснил Дронго. — Мне нужновыяснить, почему Савельев затеял свой аукцион с продажей документов сразуразным странам.

— И вы думаете, представители Литвы сумеют справиться ссотрудниками английской и российской разведок? Вы оторвались от жизни, Дронго.Так не бывает. У них не хватит денег, чтобы просто приехать сюда, в Ниццу, а нето чтобы побороться с представителями России и Англии. Это из области фантастики.

Вы и вправду считаете, что представитель литовской разведкисумеет что-нибудь сделать?

— Конечно, нет. Но он внесет в игру разброд, очень выгодныйнам. А мы тем временем выясним, что к чему.