Диана понимающе кивнула, стараясь не думать о других девушках и их чувствах к Калему. Со своими бы разобраться…

– А вторая причина? – тихо спросила она. Калем непонимающе выгнул бровь. – Вторая причина, по который ты хочешь увести меня к источникам на эти несколько дней?

Калем улыбнулся одним уголком и опустил голову.

– Я хотел… знаешь… Мне бы, конечно, хотелось, чтобы ты полюбила меня сразу просто потому, что я есть. Но я понимаю, что тебе нужно время. Нужно узнать меня получше. Нам… следует провести время в неформальной обстановке.

Вместо ответа, Диана обескураженно выдохнула и натянуто улыбнулась.

– Не переживай, – Калем поднёс её ладонь к своей щеке и прижался. – Мы будем заниматься тем же, что и всегда…

– Играть в шашки? – сипло спросила Диана.

– Почти, – отозвался Калем, убирая её руку. Заглянул в глаза и легонько поцеловал в щёку. – Мы будем общаться…

Калем проводил Диану, распорядившись, чтобы стол ей накрыли в комнате, словно он старается отгородить её от других участниц.

Оставшись наедине с собой, Диана освободилась от платья, пусть красивого, но такого… утомительного. Устроилась в кресле, взяв с собой подаренный императором футляр для драгоценностей.

Провела ладонью по бархатной поверхности и открыла.

На белой подушечке переливались опалы. Полный комплект. Ожерелье, серьги и браслет…

Проникнуть в дом Диамаров не составило труда. Сержант Гвардии Аскарима, сын Старшего Дознавателя…

– Мне поручено собрать некоторые образцы из лаборатории леди Софии Диамар. Вот предписание, – Гавел просто сунул под нос лакею ничего-незначащую бумагу, зато с печатью, и прошёл.

Ему попытались возразить, мол, хозяев нет дома…

– Это не имеет значения. У меня распоряжение Старшего Дознавателя. Хотите спросить у него лично?

Прислуга взирала испуганно и даже камердинер не нашёл, что возразить. Гавел имел вид внушительный, а ещё меч на поясе, который ласково поглаживал.

– Когда вернётся госпожа Диамар? – спросил, уверенно направляясь в подвал.

– Обещали, скоро, – робко ответила камеристка.

– К обеду, – добавил лакей.

– Я не стану её дожиться. Возьму, что велено и уйду, – иронично улыбнулся Гавел. То, что Диамар скоро явится, сомнений не было, как и сомнений в том, что явится одна. Лорда Диамара срочно вызвал к себе его наследное высочество по одному деликатному вопросу. А его – Гевела, потом якобы увидят уходящим. Ничего сложного. Пора внушений штатного менталиста, который, наверное, уже работает с прислугой.

Гавел надел перчатки и спустился в подвал. Включил рубильник, достал из-за пазухи сверток, осторожно его распаковал, снимая защитную плёнку и разложил на столе листы бумаги, к которым лучше не прикасаться. Приготовил чернильницу с отравленными чернилами и перо. Сам сел за стол и стал дожидаться…

– Что вы себе позволяете?! – голос Диамар сорвался на фальцет.

– Жду вас, – улыбнулся Гавел и плавно поднялся, незаметно вытаскивая кинжал. – Присаживайтесь, – произнёс, направив остриё на Диамар.

Она недоумённо усмехнулась, не сильно впечатлившись.

– Вы мне угрожаете?

– Нет, что вы? – не менее иронично усмехнулся Гавел. – Я наставил на вас кинжал исключительно ради самозащиты. Присаживаетесь.

Диамар фыркнула.

– Шутка затянулась, – она развернулась к двери, но Гавел в одно мгновение преградил ей путь и закрыл дверь ключ, а ключ убрал в карман.

– Откуда у вас…

– Сядьте, – холодно велел Гавел. – Сядьте… – повторил он и слегка тыкнул Диамар кинжалом в бок.

Она вздрогнула и опустилась за стол.

– Что это? – не понимающе спросила она, раздвинув листы. – Что всё это значит?

– Это значит, что вы должны написать двенадцать прощальных писем, – Гавел встал рядом, не убирая кинжала.

– Двенадцать? – нахмурилась Диамар, кажется, начиная о чём-то догадываться. – А если я не стану этого делать? Если я закричу?

– Кричите на здоровье, – равнодушно отозвался Гавел. – У вашей лаборатории отличная звуконепроницаемость, специально для того, чтобы никто из прислуги не услышал крики девочек. Да? Вы ведь здесь ставили на них свои эксперименты?

– Нет, – нагло соврала Диамар, сохранив достоинство и спокойствие.

– Да? – притворно удивился Гавел. – А чьи же тогда кости я здесь нашёл? Амалия была чудной девочкой. Она вас любила. Восхищалась вами и с радостью согласилась прокатиться на лошадях…

Диамар сглотнула.

– Я не стану ничего писать.

– Хорошо, – кивнул Гавел и, резко схватив её за волосы, занёс кинжал.

– Подождите! – испуганно воскликнула Диамар. – Подождите. Если… если я напишу эти письма, вы меня отпустите?

– Нет, что вы, – усмехнулся Гавел. – Вас ждёт суд. А если не напишите – смерть. Что выбираете?

Диамар самоуверенно закатила глаза и взяла перо.

– Если наследник надеется выиграть процесс, то можете ему передать, ничего не выйдет. За нами вся аристократия.

– Не вся, – поправил Гавел. – Только двенадцать человек.

– Двенадцать очень влиятельных человек, – надменно поправила София. – Что писать?

Гавел деланно задумался.

– Пишите, что сожалеете о содеянном. Что у вас помутился рассудок. Что вся эта затея со смутой была последствием вашего больного разума. Что вы не хотели никого втягивать. Попросите прощения у всех ваших компаньонах, каждого обязательно назовите по имени.

Диамар начала писать.

– Учтите, что эти письма не могут быть доказательством моей вины. Вы вынудили меня это написать, приставив кинжал к горлу. Учтите, я не стану молчать.

– Мне плевать, – признался Гавел и протянул конверты. – Не забудьте указать имя получателя и поставить свою родовую печать.

– О, я не забуду, – протянула Диамар, дыхнув на печать. – Вам это так с рук не сойдёт.

– Сойдёт… – улыбнулся Гавел. – Вы только скажите… За что вы их?

– Кого? – Диамар искренне удивилась.

– Девочек? За что мучили бедняжек?

– Бедняжек?! – презрительно воскликнула она. – Эти девки – отбросы общества. Биологический материал для исследований. Мусор…

Гавел сдержался. Сплюнул на землю и вытер рот рукавом.

– Пишите…

Диамар писала, но с каждым письмом ей становилось всё хуже. Почерк стал меняться. Только бы успела…

Она вытерла взмокший лоб и закашлялась. На белую бумагу брызнули капельки крови. Теперь в её глазах появился неподдельных страх. Она завернула последнее письмо и поставила печать.