– Не увлекайся, – попросила я. – Я хотелауслышать, как ты меня нашел.

– Ты за ксивой к кому обращалась? Серый, гнида, молчал,но когда я понемногу в себя пришел, стал замечать, что он рожу прячет и ерзает.Тряхнул его как следует, и он мне все выложил как на духу. «Зачем моей девчонкепонадобилось к нему обращаться?» – думал я. Шмон в городе устроил, без толку. Яна вокзал. Тут мне повезло. Узнал, что ты купила билет до этого городишки. Нучто тебе здесь делать, скажи на милость? Ясное дело, ты сбежала, чтоб за меняне выходить. Дрянь ты неблагодарная, – покачал он головой. – Ясколько лет мечтал об этом… ужом вился, уговаривал. А ты взяла и смылась. Яхоть раз тебя обидел? Слово грубое сказал? Только пылинки с тебя сдувал, какпоследний мудак. Десять лет, слышишь, очкарик, – вновь полез он кИлье. – Десять лет, это ж срок. И за что мне все это? Вроде не хужедругих. Что только не делал, лишь бы ей понравиться. Без толку.

Образумить Никиту, когда он заведется, никому не удалось, яприлегла на кровать, закрыла глаза и посоветовала себе набраться терпения.

– Я уж и руки хотел на себя наложить, и даже женитьсяна другой пробовал. Ага, один раз. Был женат три дня, потом разводился полторагода, влетел на сумасшедшие бабки, хорошо хоть смог от жены избавиться. А вотэтой хоть бы что, все мои страдания по фигу. Ты не поверишь, я ее на вокзалеподобрал. Испуганная, точно воробышек. Сердце у меня так и защемило, как ееувидел. Ну и решил ей помочь, на свою голову. Жилье нашел, работу. Ходил заней, как тень, лишнее слово сказать боялся. А она успокоилась, улыбаться началаи день ото дня все краше становилась, у меня аж дух захватывало, когда на неесмотрел. Смотрю и молчу, как дурак. А она мне: ты мой самый лучший друг,Никита. Прикинь. Хорош друг, когда из штанов выпрыгиваешь. Жениться собрался сгоря, пришел к ней, думал, может, чего скажет, она и сказала: «Рада за тебя».Спасибо большое. Восемь лет эта канитель тянулась, пока я не дошел до точки.Либо с ней, либо удавиться. Собрался с силами, все ей сказал. Она толькоглазами хлопает, ну, я от слов быстро перешел к делу, пока не опомнилась. И всевроде хорошо, но маетно. Ясно, что я ей не пара. Куда ни придем, мужики на неетаращатся, замучился морды бить. Говорю, давай поженимся, а она отнекивается. Амне обидно. Нормальная баба должна хотеть замуж, у этой все причины какие-то.Если отнекивается, значит, считает, что я так, ненадолго. Еще два года мучений,уговорил наконец, подали заявление. В Италию слетали, платье ей купили –зашибись, кольца там, подарки… Я хожу от счастья пьяный, и бац… она сбежала.Люди так делают?

– Никита, ты не утомился? – подала я голос.

– Врезать бы тебе, – помечтал он и даже кулакисжал, но впечатления не произвел. Повернулся к Илье и заявил: – Я к чему тебевсе это рассказываю, очкарик. Не для того я десять лет мучился, чтобы отдать еекакому-то придурку. Мне плевать, что тут у вас было, но ты ее не получишь. Всеее выкрутасы я как-нибудь переживу. А тебя в самом деле в окно выкину. Понял?

– Ваш рассказ глубоко меня тронул, – оченьсерьезно произнес Илья, я фыркнула и отвернулась. – Со своей стороны спешузаверить, что наши отношения весьма далеки от тех, что вы, должно быть, себевообразили. – Илья замолчал, Никита тоже молчал, разглядывая его, какдиковинного зверя. Я опять фыркнула.

– Зря стараешься, он ничегошеньки не понял.

– Я понял, – разозлился Никита, косясь наменя. – Ты, гаденыш, издеваешься, что ли?

– Нет, – все так же серьезно ответил Илья. –Ваша любовь заслуживает уважения.

– Ты можешь говорить по-человечески?

– Попробую. Между мной и вашей девушкой ничего нет. Этопонятно?

– Вполне. Топай, очкарик, загостился.

– Ты так и не рассказал, как меня нашел, –напомнила я, желая сменить тему. Ответ мне был без надобности, и так ясно. ЕслиСерый проболтался о паспорте, значит, сообщил фамилию, под которой я сюдаотправилась.

– А чего тут рассказывать? Приехал, мотался погостиницам, в этой мне повезло. Если не считать, что ты проводишь время с двумямужиками, один из которых мент в дурацкой шляпе, а другой строит из себяумника. Ты еще здесь? – прикрикнул он на Илью и повернулся ко мне: –Собирай манатки, поехали домой.

Илья направился к двери, но, проходя мимо меня, притормозил.

– Вы не поняли главного: у вашей девушки большиенеприятности.

– Разберусь, – буркнул Никита.

Илья ушел, а я побросала вещи в рюкзак.

– Это все? – удивился Никита. – Обычно тебетрех чемоданов не хватает. И что за дерьмо ты нацепила? Милая, меня это пугает.Что происходит, черт возьми?

– У меня две новости: одну ты слышал, это насчетнеприятностей, вторая – я не могу уехать из этого города. По крайней мере,сейчас.

– Что значит не могу? – растерялся Никита.

– То и значит. Поезжай домой, обещаю вернуться какможно скорее.

– И у тебя язык поворачивается говорить мнетакое? – покачал он головой. – Что у тебя с этим очкариком?

– Прекрати.

– Тогда в чем дело?

– В трех убийствах. Так вышло, что мне надо понять, ктоубил и по какой причине.

Никита задумался, потом вздохнул:

– Надо так надо. Будем разбираться. Но в этой гостиницея жить отказываюсь. Это ж полное дерьмо. И тебе здесь не место. Поехали, поищемчто-нибудь подходящее.

Спорить было бесполезно, я сдала номер. Выходя из гостиницы,на стоянке увидела машину Никиты, направилась к ней.

– Начинай рассказывать, – предложил Никита.

– Это очень долгая история. И она подождет.

Он покачал головой и устроился за рулем.