От нечего делать Тим пытался следить за Джонатаном, но тот умело прятался среди стен и кустов Девонсайда, и найти его было сложнее, чем иголку в стоге сена. Таким образом, расследование первой тайны с треском провалилось, и Тим взялся за вторую.

Выпущенные за последние двадцать лет газеты подшивались Джейкобом Андервудом аккуратно и листочек к листочку, однако местным писакам не было никакого дела до смертей на болотах, тем более до смертей простых служанок. Вот если бы скончался какой-нибудь важный лорд или на худой конец судья... В общем, и по второму вопросу не было найдено ни одной новой зацепки, и пришлось переваривать ранее увиденное и услышанное, отчего путаница в голове только усилилась.   

И вот когда уже дневная норма сигар была выкурена, полбутылки виски выпито, томик Шекспира залистан до дыр и не хватало только грустной мелодии скрипки, в дверях кабинета появился накрахмаленный дворецкий, сверкнул окуляром в правом глазу и торжественно объявил:

– Ужин будет подан через десять минут, сэр.

Тим стремительно развернулся в кресле.

– Добрый вечер, Джонатан. Вы вошли очень тихо.

– Привычка, – ответил тот.

– Я даже вздрогнул!

– Извините.

– Прошу вас, садитесь.

Тим указал рукой на пустующее кресло рядом.

– Простите, сэр?

– Садитесь, Джонатан. Поговорим.

– Но ужин, сэр? Мне нужно проследить, ту ли супницу поставят на стол.

– Супница меня устроит любая. Так вы сядете или нет?

– Нет, сэр.

– Почему?

– Это может показаться странным, если кто-нибудь войдёт.

– Ах да, конечно. Вы всё предусматриваете.

– Всегда, сэр. Поэтому за долгие годы службы в этом доме не получил ещё ни одного нарекания.

– Вот что касается долгой службы... Вы ведь в Девонсайде около двадцати лет?

– Если быть точным, то двадцать лет, один месяц и три дня.

– И большую часть жизни вы посвятили именно этому дому?

– Так и есть, сэр. Но до Девонсайда я работал у сэра Хью в Мидлтоне.

– В Мидлтоне? – Тим наморщил лоб. – Но это в двухстах милях от Девона. Что вас заставило столь резко сменить место? Вы бы ещё в Шотландию отправились...

– Если бы ситуация сложилась так, как сложилась, то отправился бы.

– Вам предложили здесь больше денег?

– Размер жалования сыграл важную роль при принятии решения. Моя семья оказалась в трудном положении, и мне пришлось крутиться, как только было возможно.

– Но почему вы не попросили сэра Хью о помощи?

– Финансовые проблемы были не единственной причиной переезда.

– А в чём же было ещё дело?

– Видите ли, сэр, моя семья проживала тогда в Девоне и никак не могла покинуть эти места.

– Совсем никак?

– Совсем. А гонять каждую неделю лошадей по двести миль в одну сторону и обратно, чтобы передать деньги, было накладнее, чем организовать переезд.

– Хм, но теперь-то вам денег хватает?

– Теперь да, сэр.

– И у вас, конечно же, нет причин внезапно начать искать себе новых хозяев?

– Как можно, сэр?! Теперь у меня даже больше причин в этом доме остаться, чем с ним прощаться.

«Ещё бы, – хмыкнул Тим про себя, – охмурил хозяйку, свил себе тёпленькое гнёздышко и ещё, поди, потягивает фунт-другой из кармана мачехи».

– А как здоровье жены и детей?

Джонатан удивлённо заморгал.

– Жены, сэр? У меня нет жены. И детей, если вы не знали, тоже.

– Погодите-ка. Вы только что уверяли меня, что переехали в Девонсайд из-за семьи.

– Верно, сэр. Но речь шла о моей сестре и племяннице. Это они нуждались в поддержке.

– А вы – заботливый брат.

– Благодарю, сэр.

– И могли бы быть не менее заботливым мужем, если бы вам повезло.

– Возможно, сэр.

– А с женой почему не получилось? Вы хоть смотрели по сторонам? В Девонсайде столько хорошеньких горничных. Взять хотя бы Еву. Да и на кухне женщины вполне себе в теле трудятся.

Джонатан смутился.

– Женщины на кухне очень хороши и готовят вкусно, но только мне больше к сердцу натуры утонченные, романтичные, а такую среди кастрюль и половников не сыщешь.

– Согласен. Зато такие легко могут сыскаться среди картин, – тонко намекнул Тим, наблюдая за реакцией.

Но дворецкий стоял нерушимой скалой. Налети ураган – не сдвинулась бы, а тут просто лёгкий ветерок дунул.

– К живописи я равнодушен, – ответил Джонатан, – но если вы хотите продолжить и просветить меня в этом вопросе, то предлагаю сделать это сразу после ужина. – Джонатан достал часы из нагрудного кармана и сверил время с напольными часами у стены. – По правилам этого дома, первая смена блюд должна уже быть на столе, и если вы не поторопитесь в столовую, то всё остынет и вам придётся довольствоваться холодным рагу.

Холодное рагу было самым неприятным наказанием ещё со школьных времён. Опоздавшие к обеду мальчишки, заигравшиеся на улице, вынуждены были радоваться остывшим остаткам, которые вставали поперёк горла даже у самого голодного шалопая. Но детство детством, а сейчас Тиму было уже далеко не тринадцать, и холодные кушанья шли легко, если к ним прилагалась крепкая, обжигающая горло, выпивка, да и в голове мысли роились уже совсем другого плана и не шли ни в какое сравнение с заботами о степени прогрева перемешанного с овощами мяса. 

Поэтому, поднявшись, Тим одёрнул на себе жилет и по-хозяйски  уверенным шагом подошёл к дворецкому, чем заставил того испуганно попятиться назад и вжаться спиной в стену. А затем, схватив того за лацканы сюртука безукоризненного покроя, горячо дыхнул и со страстью в голосе спросил:

– А теперь, Джонатан, признавайтесь, что у вас с моей мачехой?

Всегда во всём предусмотрительный батлер замер в немом изумлении.

– П-простите, сэр...

– Прощу и даже обещаю, что отец ничего не узнает. Но взамен вы попросите у нашей семьи расчёт и уберётесь из этих мест подальше. Хоть обратно в Мидлтон, хоть в Шотландию.

– Лучше в Европу, сэр, на воды. Последние годы у меня сильно прихватывает поясницу.

Чёртов старый соблазнитель! Он издевается или уже признал свою вину и торгуется?

– Так вы не отрицаете своего греха?

– Кто в наше время без грехов, сэр? Неужто вы?

Тим сильнее сжал ткань сюртука – послышался треск.

– Я задал вопрос насчёт леди Малесты и жду ответа. Я никому не позволю портить её репутацию!