Собаки радостно кружат вокруг нас, успевая заодно потолкать и облизать Асю. Подтягиваю её ближе в объятия, чтобы не снесли.

— Полежишь тут… Как псы мои?

— Скучали. Мне пришлось с сейфом твоим познакомится. Девочки остались без денег. Да и документы я пока забрал оттуда. Обиженные бывшие дело опасное.

Ну… Не самая радостная новость, что мой сейф вскрывается на раз-два. Но в этой ситуации… Да и Гера не тот человек, чтобы воспользоваться случаем. Поэтому я без лишних комментариев внутренне соглашаюсь с его решением.

— Дома она? — киваю на свои ворота.

— Свет не горит, — пожимает плечами Гера.

Поворачиваю ручку на двери в заборе, сдвигая незаметный блокиратор.

Запускаю собак во двор.

— Пойдём, Гера.

— Зачем?

— Фокусы показывать будешь. Дверь ломать жалко. Новая. Сделаешь?

— Отвернись, Касьянов, я при ментах стесняюсь, — угорает Гера, рассматривая замок.

— Да ладно! — закатываю глаза. — Ты вообще, обещал научить меня.

— Когда?!

— Было дело…

— Больше, значит, не пью.

Перекидывая несколько раз через пальцы связку ключей, Гера зажимает пару отмычек.

— Замок игрушечный, — сетует. — Поставь "Швейцарию" с вязкой сердцевиной.

— Да он дороже всего моего имущества стоит, наверное.

— Не дешевый, да.

— Ну и ты же всё равно его ломанешь.

— Естессно! — высокомерно. — Но попыхчу прилично.

— Смысл тогда? Алтай с Корой и засов изнутри надёжнее.

— Тоже верно.

Ещё раз пожимаем друг другу руки.

— Спасибо, Бандит.

— Выздоравливай, Мент.

Он бросает многозначительный взгляд Асе в глаза. Мимолетно, почти незаметно. Но я ловлю её эмоцию. Она смущается и начинает переживать.

Меня это напрягает. Что за говорящие взгляды? Вместе с отсутствием в памяти наших важных эпизодов они вселяют в меня неуверенность. Словно девочка не полностью моя. И есть какие-то детали. А я так не умею, когда люблю. Мне надо полностью.

Гера уходит, мы заходим домой. Нет никого.

— Что это было? — помогаю снять ей шубку.

— Эм… Что?

— Что за переглядки с Герой? Между вами что-то произошло?

— Ну хватит, пожалуйста, перестань, — обнимает за шею Ася, впиваясь в губы.

И я перестаю…

Подхватывая под бёдра, поднимаю и несу внутрь, не разрывая поцелуя.

— Дан, отпусти!

— Нет.

— Тебе нельзя… — затыкаю её рот, не позволяя тормозить себя.

Мне надо срочно восстановить потерянные эпизоды. Иду в душ. Ася тихонечко шуршит на кухне.

Быстро ополоснувшись от больничных запахов, обматываю бёдра полотенцем и выхожу.

— Садись, покушай, — ставит передо мной тарелку с глазуньей.

— Асенька, — утягиваю её на диван. — Потом… После. Я тебя хочу!

Да ё-моё! Доберусь я до неё или нет?!

Ныряю ладонями под кофточку, стягиваю её через верх. Вкусная моя! Впиваюсь в шею, веду языком по плечу. Я помню вкус её кожи и запах возбуждения. Наши языки кружат…

Но словно что-то не так. Напряжена.

— Никто не придёт, расслабься. Собаки во дворе.

— Дан, нельзя тебе это всё… — шепчет она, прижимаясь сильнее. — Давление поднимется опять!

— Да у меня и не падало ничего! — страдальчески морщусь я.

Заваливаю на спину, срывая с неё вещи.

Ловлю губами плоский живот, пупок, косточку на бедре, спускаюсь ниже. Сжимаю зубами трусики тяну вниз. Резинка непослушно вырывается, щелкая обратно. Нетерпеливо кусаю губами прямо через ткань в местечко почувствительнее.

Синичка вскрикивает.

Рыча, жадно кусаю ещё несколько раз. Отвожу трусики в сторону, добираясь до её обнажённой плоти. Наши пальцы сплетаются. Что может быть вкуснее желанной женщины?

Как ей нравится? От чего кончает? Ни черта не помню… Но хочу, чтобы кайфанула.

Сдернув полотенце, рывком переворачиваю нас, усаживая её сверху. Член скользит по лобку. Пусть сама покажет.

Ася тормозит, растерянно и испуганно глядя мне в глаза. Сжимаю себя её рукой.

— Сядь на него… — шепчу ей в губы.

Её глаза панически увеличиваются. Отрицательно качает головой, пальчик неуверенно обводит головку. Пытаюсь приподнять её бёдра и немного поторопить. Но она упирается, прикусывая губу.

— Детка… — со стоном прижимаюсь к её лицу. — Я больше не могу.

Мне сносит башню, с тихим возбужденным рычанием увеличиваю напор. Сдавайся! Ощущаю, как она неожиданно ловит панику — уворачивается от моих губ, отталкивает в грудь.

— М? — отстраняюсь на мгновение, заглядывая в глаза.

— Дан, не здесь, пожалуйста! — нервозно. — И не так!

Мля, да какая разница, вообще?! Мне хочется просто вколачиваться, не отпуская ее губ. И всё! Всё!! От голода возбуждение смешивается с легкой агрессией. Но, окей! Девушке хочется не так… А как хочется девушке?! Заражаюсь ее нервозностью.

— У нас было-то вообще? — в шутку выпаливаю я, пытаясь разрядить обстановку.

Как девственники не можем состыковаться!

Отрицательно качает головой, опуская смущенно ресницы.

— Да ладно?! — сглатываю ком в горле.

Недоверчиво прищуриваюсь. Так вот почему не полностью моя!

— Почему не было?

Открывает рот, пытаясь ответить, но взмахнув руками, закрывает смущенно грудь предплечьями.

— Мы сейчас это исправим, — ласково целую выпирающие над предплечьем аппетитные полусферы. — Все сладкие пироженки должны быть съедены.

Но в нашей спальне сюрприз: кровать не заправлена. Постельное бельё — другое. Тёмно-синий атлас. Марина любит такое…

Это сбивает волну и настроение. Застыв, мы смотрим на кровать, изнасилованную женским бельём, небрежно брошенным на подушку и его хозяйкой. Лежа на животе, она увлеченно переписывается с кем-то по телефону. На голове наушники. Вздрогнув, переводит на нас ошарашенный взгляд.

Ну, класс…

Ася

Боги, какой кошмар.

Удивительное дело, но постоянно случающийся со мной кошмар в компании Богдана, всё равно лучше, чем моя спокойная жизнь в сером одиночестве.

Вот, казалось бы, ужасная ситуация… Но уже столько всего произошло…