— Где положили, там и лежат… — таким же спокойным тоном.

— Ключи там у меня от машины, документы. Надо родственникам отдать. А то бросил машину… Ну, сами, понимаете…

— Принесу я твои вещи. Не буянь.

Ну вот, другое дело. Наконец-то пропускают Аллу Борисовну.

— Даня, — уговаривает она меня испуганно. — Не вставай. Нельзя тебе. Ты скажи куда ехать, я сама поеду! Операм своим позвони!

Закрываю лицо руками.

— Вспомнить ничего не могу.

— А я тебе помогу, хочешь?

Достаёт свою колоду карты.

— Ну что Вы опять?! — раздражаюсь я.

— А ты не ворчи, Данечка. Это же подсознание. Образы! Вот я тебе карту сейчас покажу, а ты сразу вспомнишь важный эпизод. Если карта в правильной позиции — позитивный. Если перевёрнута, негативный. Тяни!

Да черт с ним, всё равно вещи жду свои. А вдруг, правда, чего вспомню.

Тяну карту, переворачиваю. Мужик в короне…

— Император… Перевёрнута… — комментирует Алла Борисовна. — Человек с властью. Недоброжелатель. Может плохо повлиять на судьбу.

В голове словно вспышка. Лобов! И зуд такой… Словно, я вот-вот пойму причину своей тревоги.

— А ну-ка, дайте-ка ещё!

Вытягиваю ещё одну.

— Дама Мечей, — комментирует Алла Борисовна.

В руке у молодой шатенки поднятый меч.

— Твою мать! — подлетаю я в озарении. — Она же Лобову вилку воткнула в бедро! Он же её там со свету сживет, если доберется!

Выхватываю из рук зашедшей санитарки пакет с вещами.

— Ариша, остаёшься с Плутоном, — командую я. — Найду маму, мы тебя заберём.

Быстро натягиваю брюки, толстовку. В глазах звезды, пошатывает. Алла Борисовна держится за сердце. Вытягиваю у неё из рук колоду.

— Это я пока конфискую. Табельный мой где? — придерживаясь за стену, выхожу в коридор.

— Коллега ваш забрал.

Это хорошо. Сейчас я приеду в отдел, поставлю своих на уши и…

Ключи-то есть от машины, а самой машины нет. Несколько раз жму на сигналку, со стоянки никакого отзыва.

Ловлю такси.

Окей, продолжаем вспоминать. На какой черт ты ему вилку то воткнула, девочка? Вытягиваю ещё одну карту. "Сила", читаю надпись. Перевёрнута. Перевёрнутая сила, это сила плохая, вспоминаю наставления тёщи. Изнасилование! Точно! Приставал к ней, тварь.

О, фак… Успеть бы, пока он её куда-нибудь не упёк.

— Дружище, давай ускоримся, я доплачу, — прошу водителя.

Он в очередной раз бросает взгляд на карты в моих руках.

— Гадаете? — с любопытством.

Ооо! Город маленький, слухами полнится быстро. Мне только славы великого медиума и не хватало!

— Это улика, — прячу в карман.

Торопясь, поднимаюсь наверх в отдел. На лестнице мне становится нехорошо. В пролёте ложусь спиной на стену. Чувствую, что начинаю отъезжать.

— Богдан Максимович… — слышу знакомый женский голос, сквозь тёмную пелену. — Вы же в больнице должны быть! Вам же операцию…

Чей, не могу въехать.

Девушка бережно хлопает меня по щекам. Накатившая волна дурноты отступает. Открываю глаза. Машенька Медведева.

— Скорую? — беспокоится она.

— Да ты что, Маш. Я оттуда еле вырвался.

Поднимаюсь, скользя по стене спиной вверх.

— Медведю позвони, он мне очень нужен.

— Так там они все! — спешит она следом за мной.

— Где — там? — иду по коридору мимо комнаты допросов.

Боковым зрением ловлю, что она не пустая. Уже пролетев мимо, резко торможу у открытой двери отдела. Слепо смотрю в обеспокоенные лица коллег.

— Касьянов… — изображает фейспалм Медведь. — Ну какой придурок ему позвонил?! Он же "обморок"!

Толкает стул на колёсиках в мою сторону.

— Упади, пока не упал.

Ловлю на автомате за спинку.

— Ася где?

— Здесь. Но мы сами. Не лезь.

— Чего сами?

— Всё — сами. Видишь у нас тяжёлая артиллерия прибыла? — кивает на Машу.

Маша у нас крестница главного прокурора. Любимая крестница… Но я сейчас — "обморок" и тупой от страха за свою Птичку. Поэтому никак не могу сообразить, чем поможет Маша.

Кидаю куртку на стул. Из кармана вылетает карта. "Суд". Не перевёрнута… Значит, хорошая?

— Где Ася?

— Сядь, Дан. Ты же белый. У нас тут некромантов нет, поднимать потом тебя.

Но я уже и сам знаю — где. Память подкидывает розовенькое мелькнувшее сбоку пятно.

Сзади голос Лобова и тяжелые шаги. Разворачиваюсь.

— Касьянов… Касьянов! — шипят опера в спину.

Но мы уже встречаемся лицом к лицу с этой мразью у комнаты допросов.

Если бы у меня были силы и достаточно крови в моей дурной голове, я бы выкручивался и что-то обязательно придумал. Но ничего нет… Только ненависть и отвращение к это1 зажравшейся морде. И сил нет даже на то, чтобы терпеть её целостность.

Адреналин подкатывает неконтролируемой волной. Это последнее, что я сделаю сегодня. Поэтому, сделать надо убойно.

— Только не головой! — с досадой бормочет сзади Медведев.

Бросаю взгляд на маленькую перепуганную Синичку. И вкладывая последние силы сношу кулаком челюсть Лобову. Вот так. Без предисловий! Давно мечтал. В глазах опять тёмная пелена и меня отключает…

************************************************

Ася

— Богдан! — срываюсь с места, как только мои руки освобождают от наручников.

Он сидит на корточках у стены, дезориентировано глядя вокруг. Зрачки словно не успевают за поворотом головы. Без своей шевелюры он выглядит моложе. А с повязкой на голове ещё и сильно уязвимее. Бледный, просто ужас! Мне хочется порыдать от этой картины. Я присаживаюсь рядом с ним, обнимаю за руку и кладу ему голову на плечо.

— Что случилось-то? — суетятся две женщины с нашатырем возле лежащего на полу Лобова. — Он хоть живой?

— Ступеньки скользкие, — не моргнув глазом врёт Миша. — Вот он челюстью и поймал несколько.

— Ужас какой! — причитают женщины. — Скорую хоть вызвали?

— Обязательно…

А я успокаивающе глажу по предплечью своего Питбуля. Бедный мой… Досталась я на его голову.

— Девушка, Вы кто? — скрашивает на меня подозрительный взгляд.

Волоски по всему телу становятся дыбом от ужаса. Опять забыл?! Губы мои обиженно подрагивают, я отстраняюсь, не зная, что сказать. На глаза наворачиваются слёзы.