Наутро я стояла на коленях в храме и драила мраморный пол,излучая (как мне казалось) священную ауру безмолвия. И тут в храм зашелиндийский мальчик, сообщивший, что меня немедленно ждут в офисе сева. Сева насанскрите — духовная практика бескорыстного служения (как, например, мытьехрамовых полов). Администраторы офиса сева распределяют всю работу в ашраме. Яотправилась туда; мне было очень любопытно, зачем меня вызвали. Милая девушкаспросила: — Вы — Элизабет Гилберт?

Я улыбнулась с самой благостной теплотой, на которую быласпособна, и кивнула. Безмолвно.

А она сообщила, что меня назначили на другую работу. Поособой просьбе администрации я больше не буду мыть полы вместе с остальными.Мне нашли другое задание.

И как же называлась моя новая должность? А ну-ка, оцените:дежурная по приему гостей.

Это явно был очередной прикол Свамиджи.

Значит, захотела стать «молчаливой девушкой из храма»? Воттебе…

В ашраме такое случается сплошь и рядом. Стоит толькопринять важнейшее грандиознейшее решение по поводу того, что ты должна делать икем стать, как возникают обстоятельства, благодаря которым сразу понимаешь,насколько плохо разбираешься в себе. Уж не знаю, сколько раз Свамиджипроизносил эти слова при жизни и сколько раз наша гуру повторяла их после егосмерти, но, видимо, этого было недостаточно, чтобы полностью усвоить их смысл:

«Бог живет в тебе. Бог и есть ты».

Бог и есть ты.

Если свести всю философию нашей йогической традиции к однойсвященной истине, эта строка станет ее точным отражением. Бог живет в тебе, Бог— это ты, такая, какая есть. Ему неинтересно смотреть, как ты пытаешьсяизображать из себя кого-то другого, кто, по твоему мнению, соответствуетидиотским представлениям о том, как должна выглядеть и вести себя высокодуховнаяличность. Всем нам почему-то кажется, что, чтобы стать просветленными,необходимо внести массивные, драматические изменения в свою личность, отречьсяот собственной индивидуальности. Это классический пример того, что на Востокеназывают ложным мнением. Свамиджи говорил, что недовольные собой каждый деньнаходят что-то новое, что им хотелось бы изменить, однако обычно это приводитне к умиротворению, а к депрессии. Всю жизнь он учил, что аскетизм исамоотречение — ложные цели, к которым не следует стремиться. Чтобы познатьБога, нужно отречься лишь от одного — ощущения собственной разделенности сБогом. Или оставаться тем, кто ты есть, не выходя за рамки своей природы.

И какова же моя природа? Мне нравится учиться в ашраме, ночто касается моей мечты о том, чтобы бесшумно парить в его стенах с нежнойнеземной улыбкой, двигаясь к просветлению, — она откуда взялась? Не иначекак с телевизионного экрана. Но реальность такова, какой бы грустной она нибыла: мне никогда не стать этим неземным созданием. Меня всегда очаровываливоздушные девушки-виденья. Мне всегда хотелось быть молчуньей. Наверное,потому, что я не такая. Именно поэтому мне кажется, что темные густые волосы —это красиво: потому что у меня их нет и не будет. Но настает время, когдаприходится смириться с тем, что имеешь: если бы Богу захотелось создать менязастенчивой барышней с густыми темными волосами, Он бы так и сделал — но несделал же. В таком случае благоразумно принять себя такой, какая я есть,целиком и полностью.

Как писал древний пифагорийский философ Секстус, «мудрецвсегда похож на самого себя».

Все это вовсе не значит, что я не способна служить Господу.Что Его любовь не может снизойти на меня и усмирить меня. Что от менячеловечеству нет никакого проку. Это не значит, что я не могу развиваться какчеловек, культивировать в себе добродетель и проводить ежедневную работу,стараясь уменьшить число моих пороков. Пусть мне никогда не стать той, чтостоит, скромно прислонившись к стене, это вовсе не означает, что я не способнасерьезно подумать о своей привычке к болтливости и кое-что изменить к лучшему —работая изнутри. Ну да, поболтать я люблю, и, может, мне не следует так многоругаться, или смеяться по поводу и без повода, или постоянно говорить о себе? Авот и вовсе радикальное изменение — научиться не встревать, когда говорятдругие. Привычку прерывать собеседника можно истолковать как угодно, но все жеей есть единственное объяснение: я прерываю вас, потому что считаю, что моислова важнее того, что говорите вы. А из этого проистекает единственный вывод:я считаю себя важнее остальных. Вот с чем нужно бороться.

Изменения пошли бы мне на пользу. Но даже если разумноограничить мою болтливость, мне все равно в жизни не прослыть тихоней. Какой бызаманчивой ни казалась перспектива и как бы я ни билась. Ведь, если нелукавить, с кем мы имеем дело? Когда девушка из центра сева распределила меняна новую работу — дежурной по приему гостей — она сказала:

— Для этой должности у нас есть особое прозвище. Мыназываем ее «девочка-припевочка», — потому что человек, который занимаетсяэтой работой, должен быть всегда общительным, жизнерадостным и непрерывноулыбаться.

Ну что на это ответить?

Я лишь протянула руку для рукопожатия, молча попрощалась совсеми своими наивными старыми заблуждениями и проговорила:

— Мисс, вы нашли как раз такого человека.

A гости, дежурной по приему которых меня назначили, будутсъезжаться на ритриты, проходящие в ашраме этой весной. На каждый из ритритов —они длятся от недели до десяти дней — съезжаются около ста учеников со всегосвета, чтобы усовершенствовать практику медитации. Моя роль заключается в том,чтобы помогать гостям во время их проживания в ашраме. Большую часть ритритаучастники проводят в молчании. Некоторым из них предстоит впервые применить этутехнику, а подобный опыт может быть весьма напряженным. И если что-то пойдет нетак, я буду единственным человеком во всем ашраме, с кем им позволеноразговаривать.

Выходит, мне официально поручили быть отдушиной для всех,кому вздумается поболтать!

Я должна буду выслушивать проблемы участников ритрита ипытаться их решить. Кому-то, возможно, понадобится найти другого соседа покомнате, потому что нынешний храпит. Или обратиться к врачу из-за проблем с пищеварением— что типично для Индии, — и мне надо будет постараться это устроить. Ядолжна знать всех по имени, знать, откуда они родом. Мне предстоит ходитьповсюду с папочкой, делать заметки и следить, как у кого дела. Привет, я ДжулиМаккой,[28] ваш проводник в мире йоги!

И что бы вы думали — мне даже выдадут пейджер!

Начинается ритрит, и мне сразу становится ясно, что я простосоздана для этой работы. Вот я сижу за столом со значком «Привет, меня зовут…»,а люди приезжают из самых разных стран. Есть опытные ученики, а есть и те, ктов Индии впервые. В десять утра температура уже зашкалила за сорок градусов — абольшинство гостей всю ночь летели в экономклассе. Некоторые вваливаются вашрам с таким видом, будто только что очнулись в багажнике машины и понятия неимеют, что они тут делают. На этот ритрит их привело стремление к просветлению,но они об этом давно уже забыли — еще тогда, когда их багаж потерялся вКуала-Лумпуре. Им хочется пить, но они не знают, можно ли пить воду. Хочетсяесть, но они не знают, когда обед и где столовая. Они одеты совсем неправильно— в синтетических майках, походных ботинках на тропической жаре. И даже незнают, есть ли здесь хоть кто-то, кто говорит по-русски. А я немного знаюрусский.