Она щебечет, как птичка, без остановки, и мне ужасно хочется остановить ее. У меня начинают закрадываться сомнения – может быть, она слегка не в себе?

– Я буду вино, – говорю я.

Ванесса явно рада.

– О, хорошо, я тоже.

Лахлэн останавливается около стола и смотрит в окно. Он наконец видит озеро, раскинувшееся перед нами. Дождевые тучи постепенно рассеиваются, и сквозь них пробиваются последние лучи заходящего солнца. Снопы бледного света озаряют поверхность озера. Вода все еще металлически-серая и подернута рябью. Она непохожа на безмятежную темно-синюю воду, какую увидишь на сувенирных открытках, которые продаются в Тахо-Сити. Сейчас вода темная, зловещая. Я-то знаю озеро хорошо, поэтому я готова и к этой его холодной, суровой красоте, а Лахлэн явно шокирован этим зрелищем. Я гадаю – наверное, он ожидал, что озеро окажется более маленьким, уютным, мелким и круглым, дружелюбным, что по нему плавают прогулочные катерки, на пристанях сидят рыбаки с удочками, а телохранители играют в регби.

– Вы раньше не бывали в Тахо?

Ванесса все еще нянчит в руках чашку, будто бы это маленькая зверушка.

Я сажусь к столу я тянусь за булочкой, стараясь не встречаться взглядом с Ванессой.

– Нет, никогда.

– О, правда? Ну да, из Сиэтла сюда добираться не очень удобно. Вы же оттуда, верно?

– Из Портленда на самом деле.

Ванесса качает головой. Похоже, для нее нет особой разницы – Сиэтл или Портленд. И тот и другой город ей явно не интересны.

– С Тахо что надо иметь в виду, – продолжает она. – Большинство людей приезжает сюда летом. Или зимой, в отпуск, чтобы показаться на горных лыжах. А в это время года здесь очень тихо и спокойно. Должна предупредить вас – заняться здесь практически нечем, если только у вас нет охоты к пешим прогулкам или к поездкам на горных велосипедах…

Похоже, она немного расслабилась. В ее голосе начала звучать едва заметная патрицианская гнусавость, слова она выговаривает более плавно.

– Надеюсь, вы не ожидали чего-то более увеселительного. Что до ресторанов, то это страна бургеров и жареных цукини.

В ее взгляде я вижу такое отвращение, что задумываюсь: как же она тут выживает после более привычной диеты – черной икры и костного бульона с листиком золота весом в двадцать четыре карата? Вот, может быть, почему она такая худая.

– А мы как раз за тишиной сюда и приехали, – говорит Лахлэн, усаживаясь рядом со мной. – У меня долгий отпуск, мне надо отдохнуть от преподавательской работы и потрудиться над книгой. Так что мое представление о рае – это маленькая комната с красивым видом и чтобы никто мне не мешал, когда я пишу.

Я удивлена – почему патока в голосе Лахлэна не вызывает у Ванессы диабетической комы?

– Это он сейчас так говорит, – шучу я, – но вы спросите у него утром, пока я кофе не выпью.

Лахлэн тянется ко мне, и я глажу его руку выше запястья кончиками пальцев. Такая счастливая пара, такая гармоничная, мы так поддерживаем друг друга. Во время наших предыдущих дел мы с Лахлэном играли подобные роли, и не могу сказать, чтобы я сильно возражала против того, чтобы мой любовник и напарник начинал себя вести как образцовый бойфренд. Между нами словно бы возникала ниточка успокаивающей уверенности в моей ужасно неуверенной жизни. Я смотрю на Лахлэна и вижу его усмешку и отвечаю ему улыбкой. Да, мы ведем игру, но мне вдруг становится весело оттого, что мы вместе. Эта головокружительная легкость – радость отлаженной командной работы. Может быть, это странная разновидность привязанности, но это нечто такое, что понятно нам обоим. Ванесса смотрит, как мы улыбаемся друг другу, а я гадаю, что она видит.

– Итак, Майкл, вы писатель! – Она опускается на стул напротив нас. – Я так люблю читать. Только что закончила «Анну Каренину». А что вы пишете?

Этот аспект мы с Лахлэном прорабатывали долго и старательно. Я решила, что очень важно иметь наготове реальное портфолио рукописей, но произведения должны быть обескураживающие и туманные – такие, чтобы Ванесса не попросила дать их почитать. Лахлэн ворчал: «Эта женщина не читает ничего, кроме ценников на своих платьях. Неужели ты вправду думаешь, что она пожелает полистать мою рукопись?»

А теперь Лахлэн мнет в руках салфетку и хмурит брови:

– Ну… изредка балуюсь стихами. А сейчас работаю над романом. Книга экспериментальная, понимаете? Интуитивный реализм в духе Боланьо[81].

Эти слова он произносит достаточно уверенно, хотя я точно знаю, что он впервые услышал имя Роберто Боланьо от меня два дня назад.

Улыбка Ванессы становится более натянутой.

– О! Вот как. А я даже слов таких не знаю.

Она снова принимается одергивать края рукавов пиджака. При этом она зачем-то выщипывает из ткани ниточки ногтями. Я гадаю – не была ли наша претенциозность ошибкой? За последние годы я успела узнать: богачи верят, что их состоятельность – результат какого-то интеллектуального или морального превосходства. А когда вы протыкаете этот мыльный пузырь и даете им понять, что не такие уж они умные и особенные, если на то пошло, о, тогда вас ждет беда. Лучше заверить их, что они все же находятся на вершине цепи. Заверить, выказав подобающее уважение.

Я тянусь к Ванессе через стол:

– Хотите, я вам кое-что скажу по секрету? Я тоже в этом ничего не понимаю, а ведь я про его книгу слушаю уже целый год.

На самом деле мне не слишком-то приятно признаваться в том, что я такая непросвещенная.

Ванесса смеется. Судя по ее взгляду, она восстановила душевное равновесие.

– А вы учитель йоги, да? Это просто-таки… заметно. Вы такая… спортивная.

На самом деле не очень-то я спортивная. Просто поразительно, в чем только нельзя убедить человека.

– Ну… да. Но я считаю, что йога – это скорее насчет баланса в сознании, а не в теле.

Если Ванесса и понимает, что я перефразирую избитые клише, почерпнутые с сайтов самопомощи, она этого не показывает.

– Вот это мне нравится! – порывисто произносит она. – Может быть, пока вы здесь, вы мне дадите частный урок? Сколько это будет стоить?

Как богачи любят предполагать, что все вокруг них покупается и продается.

Я отмахиваюсь:

– О, что вы! Мне будет приятно позаниматься с вами. На самом деле я рада любой возможности поделиться своим опытом. – Я делаю вид, что хочу посекретничать. – На самом деле именно так мы с Майклом познакомились. Он ко мне на занятия пришел.

– Потом оказалось, что йога – это совсем не мое. А вот в учителя я влюбился.

Этот фрагмент легенды мы тоже проговорили по дороге.

Ванесса смеется. Лахлэн берет кувшин с вином и покачивает им, глядя на Ванессу.